И звуковое кино «открывает» актера Ханса Алберса; после фильма «Ночь принадлежит нам»* его родителям уже не приходится сокрушаться, что «мальчик связался с комедиантами».
Следуют фильм за фильмом: «Легавый», «Победитель», «FP-1 не отвечает», год спустя «Золото», «Пер Гюнт», «Человек, который был Шерлоком Холмсом», «Мюнхгаузен» и многие другие.
Мне довелось наблюдать Алберса в двух ситуациях, типичных для него и демонстрирующих его юмор, самоиронию, его мужество и твердость характера. Еще в эпоху немого кино мы вместе играли в «Опустившихся». В соседнем павильоне снимался фильм о цирке. У дрессировщицы змей, необычайно темпераментной испанки, гримерная рядом с моей. Алберс увлечен сеньоритой. Некоторое время он в нерешительности расхаживает по моей гримерной и затем спрашивает, не могла бы я «как-нибудь ненароком» устроить ему свидание с пленительной испанкой, поелику обитаю с ней стена в стену…
Я решаю разыграть «белокурого Ханса». Моим сообщником становится Ханс Адалберт фон Шлетов, большой специалист по розыгрышам в актерском кругу. Ему сразу же кое-что приходит в голову: змея живет у укротительницы в гримерной, у нее уже нет ядовитых зубов, но она устрашающе длинная и отдыхать предпочитает на кушетке. И Шлетов устраивает следующее: моя костюмерша передает Алберсу, что испанка «дает ему свидание».
Ханс в восторге. Он деликатно стучит в дверь, входит, оглядывается и поражается: ведь ему рассказывали, что испанка держится весьма строгих правил. И что же видят его голубые глаза? Сеньорита уже лежит на кушетке…
Правда, фигурка и лицо укрыты покрывалом, однако видны черные, источающие призывный аромат волосы, они-то и позволяют довообразить остальное.
Ханс тихо подкрадывается к кушетке, осторожно приподнимает покрывало и собирается страстным поцелуем привести испанку в соответствующее настроение.
И в ужасе отшатывается: обворожительно пахнущие волосы оказываются париком, а под покрывалом шипит и извивается готовая к броску змея.
Алберс пулей выскакивает из гримерной и несется вниз по коридорам студии. Змея — за ним. Только укротительнице удается усмирить свою рептилию.
Алберс на несколько часов выходит из строя.
Два дня спустя я сознаюсь ему в нашей проделке и живо рисую, каких трудов нам стоило не расхохотаться при виде мчащегося сломя голову человека, который на съемках не боится самых опасных трюков и всегда все делает сам. Алберс на высоте: он не держит на нас зла и смеется буквально до слез.
