В киоске на углу я купил конверт с маркой, одолжил ручку, написал на нем свой адрес и отправил себе квитанцию по почте.
По дороге обратно я заскочил в бар перекусить. К вечеру поднялся ветер, и воздух был суше, чем всегда. Пыль под рукой казалась шершавее обычного, в горле першило.
В домах кое-где стали загораться огни. Алюминиевый дворец универмага на углу Девятой и Хилл сверкал зеленым светом. Там, куда я приехал, светилось несколько окон, но немного. Тот же старый гриб сидел в лифте на своем табурете, глядя прямо перед собой пустыми глазами, и казалось, был уже готов для Истории.
Я сказал:
— Не подскажете ли, где я могу увидеть администратора этого здания?
Он медленно повернул голову и посмотрел мимо моего плеча:
— Слыхал я, в Нью-Йорке завели себе такие лифты, ну прямо так и шныряют. Этажей тридцать за раз. Скорость. Это в Нью-Йорке.
— К дьяволу Нью-Йорк! — сказал я. — Мне нравится здесь.
— Должно быть, здоровых ребят набирают, чтоб те лифты гонять.
— Не забивайте себе голову, отец. Все, что эти девки делают, это нажимают на кнопки, говорят «Доброе утро, мистер Попкис» и разглядывают свои прелести в карманное зеркальце. Теперь возьмем работу на этой древней развалине — сюда только мужчину и возьмут. Довольны работой?
— Я работаю по двенадцать часов в день, — сказал он. — И рад, что устроился.
— Не дай бог сказать это в профсоюзе.
— Вы знаете, что сделают в профсоюзе? — Я покачал головой. Он сказал. Потом опустил глаза почти до моего лица. — Не видел ли я вас где-нибудь раньше?
— Я все насчет администратора, — напомнил я.
— Как-то разбил себе очки, — сказал он. — Я от смеха прямо… Чуть не…
— Да. Где его можно найти в это время?
Он посмотрел на меня почти прямо:
— А, это администратора-то? Так он дома уже, нет?
— Конечно. Возможно. Или в кино пошел. Но где он живет? И как его зовут?
— Вы от него что-то хотели?
— Да. — Я сунул руки в карманы и постарался не завыть. — Мне нужен адрес одного из тех, кто снимает здесь контору. Его адреса нет в справочнике. То есть в книге нет адреса, где он живет, когда не сидит в конторе. Домашний адрес. Знаете, дом. — Я показал руками, потом медленно нарисовал в воздухе: — Д-о-м.
— Которого?
Это было настолько неожиданно, что я вздрогнул.
— Мистер Моргенштерн.
— Его дома нет. Все еще в конторе.
— Это точно?
— Точно. Я не очень-то примечаю людей. Но он старый человек, как я, и я его примечаю. Еще не спускался.
Я вошел в лифт и сказал:
— На восьмой.
Он из последних сил закрыл свою колымагу, и мы потащились вверх. Больше он на меня не взглянул. Когда лифт остановился и я вышел, он не сказал ни слова. Просто сидел с пустыми глазами, застыв на своем табурете. Когда я заворачивал за угол коридора, он все еще сидел не шелохнувшись. И на лице опять было то же выражение.
