Он нахмурился.
— Это глупо! Послушайте, Марлоу. Пожалуйста, будьте умницей, расскажите мне, о чем идет речь. Денег у меня немного, но если пара сотен…
— Должен вас разочаровать, — сказал я. — Кроме того, мне не следует разговаривать с вами. Такие инструкции.
— Да почему?
— Не спрашивайте меня о вещах, которых я не знаю. У меня нет для вас ответов. И не спрашивайте меня о вещах, которые я знаю, потому что я вам не отвечу. Откуда вы свалились? Неужели человек моей профессии станет отвечать на вопросы о своей работе каждому любопытному?
— Что-то, наверное, с погодой, — сказал он, — если человек вашей профессии отказывается от двухсот долларов.
И это меня не проняло. Я вынул его толстую коричневую спичку и стал ее рассматривать. На грани были нанесены узкие желтые полоски и белая надпись «Размонт. X. Ричардс З…» — дальше сгорело. Я сломал пополам спичку и бросил в корзину.
— Я люблю мою жену, — вдруг сказал он и показал мне полоску белых зубов. — Банально, но так оно и есть.
Он сжал челюсти и теперь говорил сквозь зубы.
— Она меня не любит. Не знаю даже, за что ей меня любить. Отношения между нами были натянутые. Она привыкла жить быстро. Ну, с нами ей было скучно. Мы не ссорились. Линда спокойная женщина. Но оттого, что она вышла за меня замуж, веселее ей не стало.
— Вы просто скромничаете, — сказал я.
Глаза его блеснули, но он сумел не сорваться.
— Нехорошо, Марлоу. Даже не смешно. Вы, похоже, порядочный человек. Я знаю, моя мать не выбросит две с половиной сотни просто для развлечения. Может быть, дело не в Линде. Может быть, это что-то другое. Может быть, — он остановился и проговорил очень медленно, глядя мне в глаза: — Может быть, это Морни.
— Может быть, — бодро сказал я.
Он взял перчатки, похлопал ими по столу, снова положил.
— Тут я действительно влип. Но я не думал, что она знает. Наверное, ей позвонил Морни. Он обещал не звонить.
Это было просто. А я спросил:
— Насколько далеко вы зашли с ним?
Это было не так уж просто. Он опять начал подозревать:
— Если б он ей звонил, то все рассказал бы. А она — вам, — неуверенно проговорил он.
— А может быть, это не Морни, — сказал я, и мне страшно захотелось пропустить стаканчик. — Может, кухарка забеременела от садовника. Но если это Морни, то сколько?
— Двенадцать тысяч, — сказал он, не глядя мне в глаза и краснея.
— Угрозы?
Он кивнул.
— Пошлите его подальше, — сказал я. — Что он за парень? Тертый?
Он опять поднял глаза, лицо решительное.
