— Будет сделано!
— Вменить в обязанность соглядатаям замечать выражение лиц квиритов…
— Прикажешь убивать таких недовольных?
— На месте… Справишься с этим делом — получишь награду.
Хризогон опустился на колени и поцеловал руку Суллы.
— Я достаточно награжден тобой, император! Из грязи, из ничтожества вытащил ты меня железной рукою, возвысил, осыпал милостями… Я, как и десять тысяч корнелиев, готов умереть за тебя каждую минуту…
— Хорошо, — равнодушно выговорил Сулла, — иди. Делай, что приказано.
Удрученные смертью Люцифера, погибшего в бою у Коллинских ворот, Геспер и Виллий тайком вернулись в Рим. Кровопролития, произвол ветеранов, бесправие народа — всё это было страшнее бесчинств во времена Мария: теперь всё делалось с холодным расчетом, было заранее обдумано, и Геспер бессильно сжимал кулаки, беседуя с Виллием.
— Тиран обещал плебсу блага — и обманул! — злобно говорил он. — Где хлеб, где народные трибуны? Сколько людей казнено и сколько будет убито еще из-за угла, без суда и следствия! Месть и борьба — вот что нам остается! Все ненавидят его: и популяры, и вольноотпущенники, которым урезано право голоса, и клиенты, и дети проскриптов, и толпы разорившихся людей, и даже всадники!
— Привлечем ветеранов на свою сторону! — воскликнул Виллий. — Они плебеи и не должны выступать против плебса! О боги, видите? Человеческая жизнь ничего не стоит!..
— Не призывай богов, — усмехнулся Геспер, — они помогают только аристократам. Диктатор создал господство вооруженной силы и жадных своих клевретов. Разве расхищения, грабежи, обжорство, пьянство, мотовство и разврат не ведут республику к упадку?
— Зверя нужно убить, — с ненавистью вымолвил Виллий, — и я попытаюсь… ударить его ножом на форуме.
— Это не избавит нас от тирании, — вздохнул Геспер. — Его место займет другой, третий, десятый, двенадцатый зверь. Нужно объединить всех недовольных и нанести удар всей власти. Идем на форум, может быть, встретим там кого-нибудь из популяров…
На форуме было людно и шумно. Диктатор, окруженный друзьями, сидел в кресле у входа в храм Кастора и Поллукса и, прищурясь, смотрел на толпы народа. Он был в хорошем настроении и подшучивал над двумя военными трибунами, которые одновременно добивались любви у гетеры Флоры. Вдруг глаза его остановились на Хризогоне, который бежал, расталкивая народ.
Вот он ближе… запыхался… поднимается по ступенькам…
На лбу вольноотпущенника пот, в глазах — торжество.
Сулла привстал в кресле:
