Сначала разговор шел вокруг да около. Даже выпили по маленькой.
Лечи, правда, только пригубил красного вина. Саша же опрокинул в себя холодную водочку и сразу перешел к делу:
— Лечи, давай не будем тянуть кота за хвост. Какие проблемы?
— Саша, ты сам прекрасно знаешь. Ты увел у нас банк, который мы пасли почти целый год. — Лечи говорил с сильным кавказским акцентом, хотя жил в Москве уже полтора десятка лет.
— Я не уводил. Они сами легли под меня и раздвинули ноги, — усмехнулся Саша. — Но я готов выслушать ваши предложения.
— Мы хотим долю. Тридцать четыре процента.
— Акций или от прибыли? — Саша сделал вид, что задумался. Хотя все уже давно было решено.
— Всего лишь акций, Белый, всего лишь акций, — Лечи внимательно смотрел на Сашу. — А это, как ты понимаешь, и означает тот же самый процент от прибыли. Соответственно, наши люди должны быть и в Совете директоров.
Саше почувствовал, что кавказец не сможет противиться его инициативе, поэтому он решил не грузить его лишней информацией, а сбить с толку неожиданным ходом.
— Лечи, у меня есть встречное предложение, — сказал он дружелюбию. — Раз уж вы так болеете за этот банк, то я готов вам продать контрольный пакет акций.
Братья. Юскаевы переглянулись, но ничего не сказали, чувствуя какой-то подвох. Они знали, как хитер и изворотлив Белый.
— О цене договоримся, — продолжал Саша. — Идет?
— Идет, — пожал плечами старший Юскаев. И осторожно поинтересовался. — Сколько?
— Полгода, — отрезал Белов.
— Это в каком смысле? — влез в разговор младший Юскаев.
Но старший его одернул. Сейчас говорить должен был только он.
— Полгода, — повторил Саша. — Это означает, что через полгода мы продаем вам контрольный пакет «Социума» по номинальной стоимости. Идет? — уже более настойчиво спросил он.
— А какие ты даешь гарантии?
— Мое слово. Банк будет ваш, — и Саша многозначительно положил обе руки на стол.
Тем временем Космос дал знак официанту нести горячее. Тот с энтузиазмом бросился на кухню...
Лечи, помолчав с поминуты, переглянулся с братом и кивнул:
— Хорошо. Мы согласны.
Он не стал поднимать вопроса о своих убитых бойцах, хотя в переделкинской разборке слишком многое сходилось на Белом. Но сейчас вопрос о банке был важнее.
Двери в зал распахнулись и официанты на овальном подносе внесли поросенка. Молочный свиненыш, начиненный гречневой кашей и покрытый золотистой корочкой, издавал такой аппетитный запах, что даже ацтекские носы зашевелились, а ноздри расширились. Поросячий пятачок, казалось, тоже принюхивался, а румяный хвостик его победно торчал вверх.
