— С ним, родимым. Время по кремлевским курантам сверяю, — и Саша, как бы в ответ на Пчелин нетерпеливый жест, постучал по циферблату своих часов. — Сколько на твоих?
— Без четырнадцати.
— Нет, брат, уже без тринадцати. Поправь будильничек-то.
— Да брось, Сань.
— Я тебе что сказал, — притворно нахмурился Белов, — мы теперь по кремлевскому времени живем. Кстати, будь готов, на днях у нас встреча с нашим куратором по Фонду. Виктор Петрович давно хочет с тобой .познакомиться.
— С чего такая честь?
— Он о «Бриге» наслышан,
— Весьма польщен, — манерно раскланялся Пчела, шаркнув ножкой. — Но комплименты, Саня, в карман не положишь. Пусть лучше он пару новых кредитов от Центробанка подбросит. Ну, а мы в долгу не останемся. Откат — это святое.
— Сдается мне, что сейчас господин Зорин предложит нам нечто более серьезное, — улыбнулся Белов.
— Твоими бы устами... — Пчела не договорил и нервно посмотрел на часы: — Сань, пора!
— Иди, иди, ты у нас председатель совета директоров. А я что? Всего лишь рядовой акционер...
«Рядовой акционер» так и не успел выбраться на празднование. Телефон сегодня просто дымился от звонков. Всем, всем нужен Белый! Звонили из благотворительных фондов, из Австрии, из Америки, с Сахалина и из Душанбе... А уж из Москвы звонков было просто не счесть. И все — важные. Наконец, телефон заткнулся. Уф! Саша потянулся так, что аж суставы хрустнули. Трудно быть бюрократом, ох как трудно. Но — необходимо!
Больше всего на свете Саша хотел сейчас покоя. Господи, как, он устал, знал бы кто! Покой, и то относительный, мог дать только легальный, хорошо отлаженный бизнес. Поэтому дела Фонда были сейчас для Саши на первом месте.
Но увы, покой нам только снится — за дверью кабинета раздался тяжелый топот... Через секунду она распахнулась, будто выбитая сильным взрывом, и в кабинет влетел разъяренный Пчела. Его еще недавно аккуратная прическа была растрепана, вытаращенные глаза едва не вываливались из орбит... Если бы у Пчелы были клыки побольше, с них наверняка капала бы бешеная слюна. Кожа на его липе приобрела несвойственный ему в обычной жизни багро-во-красный цвет.
— Ты что, конем подавился? — заржал Саша,
От Пчелы действительно попахивало дорогим коньячком.
— Ур-род! Ты только прикинь, что этот ур-род натворил! — орал Пчела, судорожно сжимая кулаки. — Я его ур-р-рою!
— Сядь, успокойся, — Саша неспеша встал из-за стола, налил в стакан воды и протянул его Пчеле. — Выпей вот успокоительного, — усмехнулся он. — Расскажи все по порядку.
