— Черт! — крикнула она.
Преследователь бежал к ним со всех ног. Крис отскочил от двери и встал у него на пути. За три шага до Криса мужчина прыгнул. Крис дернулся в сторону и перекатился через плечо. Преследователь, пролетев мимо него, рухнул на мостовую. Крис одним прыжком очутился рядом с ним и ступней со всего размаху ударил его в подбородок. Тот, оглушенный, остался лежать без движения.
Рамона Зельнер еще раз провела карточкой через считывающий паз. С едва слышным щелчком запорное устройство двери разомкнулось.
Они прошмыгнули внутрь и побежали по бетонным ступеням вниз. Позади них стекло вибрировало от яростных ударов преследователя.
* * *
Крис припарковал «SL Кабрио» на площади Монбижу, не очень далеко от подземного гаража. Он сидел на водительском месте и нетерпеливо барабанил пальцами по рулю. Напряжение все еще не отпускало его, судорогой сводя живот, но он уже вернул себе способность ясно мыслить.
— Вы меня не убедили. Не сам же я себя подставил. Значит, под подозрением вы и священник.
Крис сидел босиком. Мокрые носки лежали на прорезях вентиляции и сушились на теплом воздухе отопления, включенного до отказа.
— Я не знаю, что мне вам еще сказать. По крайней мере, я не заинтересована в том, чтобы прикончить вас. Мне нужны таблички! — Профессорша курила сигарету за сигаретой.
Опять раздался вой сирены. Полиция и спасательные машины продолжали съезжаться к месту битвы.
— Не слишком ли мы тут близко? — Она вздрагивала при каждом звуке.
— А что? Кто-нибудь знает вашу машину? Им сейчас есть чем заняться помимо того, чтобы обыскивать припаркованные машины. Несколько минут у нас еще есть. Вот вы сказали, что уже была одна попытка продажи в двадцатые годы, и эта попытка сорвалась. И якобы кто-то подключил к делу церковь. Расскажите об этом подробнее.
— Мы не так много знаем. Почему? Как? Все сокрыто мраком. Кто? С кем?.. Фрагменты текста, которые Форстер прислал нам полгода назад, мы смогли частично идентифицировать и воспроизвести.
— Как это? Вы же сказали, что поиск в архивах церкви ничего не дал.
— Верно. Но мы нашли фрагменты одной копии в запаснике музея, в одном из ящиков. Раньше мы не обращали на этот ящик внимания.
— Как такое может быть?
— Такова немецкая реальность. Запасники музеев все еще полны необработанных находок — так во всех музеях мира. Многое дремлет, дожидаясь своей очереди, по темным углам подвалов. — Она сделала маленькую паузу. — И добавляется еще один аспект. Саймон, великий меценат берлинских музеев, был иудейской веры. Надо еще сказать спасибо, что в той ужасной драме тридцатых и сороковых годов не все было вывезено и уничтожено. В силу каких-то причин никто не заинтересовался его наследием.
