— Расскажите мне, что написано на табличках.
Крис наблюдал за священником, настроение которого колебалось между нервозностью и нетерпимостью. В зависимости от того, какое чувство побеждало, он беспокойно ерзал на стуле, теребил свой костюм или издавал сокрушенный стон и недовольно кривился.
— Как мы можем это сделать? Таблички-то у вас, вы забыли? — Женщина обаятельно улыбнулась и демонстративно одернула ухоженными руками подол своей юбки.
— Но вы получили копию текста, вы же сами сказали, — Крис засмеялся и посмотрел ей прямо в глаза. — Именно текст вас и взвинтил. Иначе бы вы не приняли цену Форстера.
Это продлилось несколько секунд — и дождь искр в ее глазах иссяк.
— Эта цена действительна лишь в том случае, если подтвердится все, что утверждал Форстер…
— Вы же получаете их теперь намного дешевле.
— Для этого я должна увидеть таблички.
— Когда вы дадите мне деньги. — Крис широко ухмыльнулся: — Я не вижу при вас сумки. Такую сумму по карманам не рассовать.
— Денег у нас с собой нет.
— Жаль. Я не думал, что вы хотите расстроить сделку.
— Я и не хочу. Я должна проверить древности, тогда мы достанем деньги.
Разумеется, она должна была проверить. Прежде чем взяться за рюкзак, он оглянулся на соседние столы.
По улице прополз автобус и остановился у него за спиной; двери с шипением раскрылись.
Он повернул голову. Парочка в черных мотоциклетных костюмах продолжала стоять под навесом остановки. Голова мужчины была побрита наголо, а глаза молодой женщины зловеще накрашены. Брандау и Зельнер проследили за его взглядом. Она улыбнулась, потешаясь, а священник покачал головой.
Крис полез в рюкзак, достал противоударный футляр из твердого пластика и открыл его. Брандау шумно выдохнул, когда Крис развернул два хлопчатобумажных платка, в которые у него была завернута табличка.
— Профан, — зашипел священник.
— Это практично, — возразил Крис.
— Можно мне? — спросила профессорша.
Все препирательства и взаимные упреки прошедших минут как ветром сдуло. Женщина, которая только что была насмешлива, теперь превратилась в сосредоточенного эксперта, целиком захваченного археологическим раритетом.
Ее руки зависли над табличкой. Дрожь в пальцах выдавала алчность, с какой она брала в руки этот реликт.
От других столиков доносился громкий смех, звенели бокалы, гремела посуда, однако профессоршу как отрезало от этого мира.
Ее руки осторожно взяли маленькую глиняную табличку длиной сантиметров десять, испещренную наползающими друг на друга знаками. Строчки к концу едва заметно клонились вниз, будто писец не выдерживал высоту линии.
