Только спустя какое-то время она поняла, что не может пошевелиться, более того, на груди у неё лежало что-то очень большое и тяжелое. Ева все-таки рискнула и открыла глаза. И сразу же в ужасе закрыла их обратно. Она ослепла!!! Никаких проблесков, ровная чернильная темнота...
Ей сразу вспомнилась жуткая история двухлетней давности, случившаяся в их городе, когда больше десятка человек полностью потеряли зрение из-за паленого алкоголя. Мысли метались, как куры по сараю после дружественного визита лисы.
"Нужно вспомнить, кто мне эту бутылку подарил. Засужу, с**у!" - в беззвучной панике пообещала она сама себе. - "Секундочку, а почему я ничего не слышу?! Если учесть, что я оглохла и ослепла... К тому же не могу пошевелиться... Мама, это что же получается, я умерла и лежу теперь под гробовой доской?!"
Она ещё раз безуспешно попыталась поменять положение тела. В ответ на это действие, придавившая её плита начала мелко вибрировать. Еве тут же вспомнился эпизод из произведения Марка Твена, и она испугалась так, что даже голова болеть перестала.
- Хшсм... - единственное, что она с огромным трудом смогла из себя выдавить.
Похоже, этот призыв чумного зомби сильно воодушевил гробокопателей, потому что плита затряслась ещё интенсивнее.
- Сволочи, прекратите долбить перфоратором мой гробик! - прохрипела Ева. В ответ на это что-то острое вонзилось ей в грудь. - Осторожнее! Вы в меня что, вилами тычете?!
Извиваясь всем телом, как червяк на крючке, Ева, непонятным образом, смогла сдвинуть какую-то тряпку, прикрывающую глаза. "Неужели родственники на нормальный саван пожлобились?! Похороны всего один раз в жизни, уж могли бы расстараться!" - думала она, пытаясь подглядеть в открывшуюся щелку.
Спустя секунду у неё в голове, вообще, осталось только две мысли. Первая - удивленная: она никогда не слышала о возможности возникновения предынфарктного состояния у трупа. Вторая - восхищенная: надо же, как служба доставки Ада оперативно работает! Не успела представиться, а черти уже прискакали!
Дело с том, что приоткрыв один глаз, она узрела склонившуюся над её лицом страхолюдную харю. Огромные желтые глаза с вертикальными зрачками сияли потусторонним пламенем. Абориген преисподней трясся, как припадочный, и периодически что-то вонзал ей под ключицу.
"Так вот откуда у Степана эта привычка", - отстраненно подумала она. - "Не иначе, как они ближайшие родственники".
