Уже и осень отплакала дождями, уже и зима отстонала вьюгами, а дедушка всё ходил на завод, в цех, в свой «кабинет», отгороженный щитами из голубого пластика.
И лишь в апреле, когда на деревьях появились тугие почки, а потом и первая клейкая листва, когда вокруг старого монастыря зазеленели молодые всходы разрыв-травы, вот тогда…
О, каким был дедушка в этот день! В день, когда должны были поднимать на колокольню часы!
На завод пошёл рано. А когда мы после уроков тоже заглянули в цех, он уже кончал упаковывать детали часового механизма. Каждую смазывал, заворачивал в бумагу, потом в мешковину и складывал в ящик. Бронзовые втулки затыкал хлебными корками, чтобы уберечь от повреждений во время транспортировок. И всё это делал с такой осторожностью, словно имел дело с хрусталём.
Я взглянул на него. Торжественная сосредоточенность, праздничность светились в глазах, в каждой морщинке.
Мы с Лёнчиком хотели помочь ему, но он нас отстранил:
— Спасибо, хлопчики, я и сам управляюсь… А вы, — он поставил в уголок своего «кабинета» стул, смахнул пыль, показал рукою на него, — садитесь вот здесь и смотрите, если желаете…
Время от времени в комнату заглядывал кто-нибудь из рабочих:
— Так, значит, в дорогу готовитесь?
— Сегодня двинемся… На постоянное место жительства…
— Удачи вам! Охотникам говорят — ни пуха ни пера, а вам, наверное, надо пожелать точного хода…
Дедушка счастливо улыбался, качал головою:
— Спасибо…
Заглянул директор завода:
— Вам помощь какая-нибудь нужна?
— Да у меня же гвардия помощников, — показал на нас с Лёнчиком.
Директор поздоровался с нами, как со старыми друзьями, подмигнул:
— За этих я уверен… Им только дай точку опоры, они и всю планету перевернут… Правда же, ребята?
Мы смутились. Положение наше в этот миг, да ещё при таких словах, было незавидное, потому что дедушка работал, а мы бездельничали, сидя на стуле. Я хотел уже пожаловаться, что дедушка сегодня не допускает нас к работе, но директор завода продолжал:
— Поднять такую махину на стометровую высоту не так-то просто.
— А мы уже приладили блочок, установили лебедку… После смены соберётся вся моя бригада и как-нибудь управимся…
Дедушка говорил с таким весёлым энтузиазмом, словно был не старый, седоусый и белоголовый дед, а молодой человек, полный сил и энергии. Рукава его тёмной спецовки были засучены, чтобы не мешали, ворот расстёгнут, фуражка сдвинута чуть ли не на самый затылок.
