На следующий день мы с Лёнчиком стали серьёзно готовиться к операции.
Сначала надо было приобрести самую что ни на есть светочувствительную плёнку. Ведь разве узнаешь, в каких условиях придётся фотографировать? Ведь часовой механизм в самом куполе, а там же, наверное, темно.
Мы обошли несколько магазинов, прежде чем нашли желаемое.
Когда я зарядил кассету и фотоаппарат был в полной боевой готовности, Лёнчик сказал, что надо бы вооружиться ещё и фонариками. Разве же можно в серьёзной операции обойтись без сильного прожектора, такого, что даже слепит.
— Давай тогда, Лёнчик так, — сказал я, — моё дело — фото, твоё — свет.
— Пусть будет по-твоему, — согласился он. — Фонарик у меня есть, а на батарейку я сегодня попрошу денег у мамы.
Потом я подумал, что ж это получается: Лёнчик придёт с фонариком, а я должен буду спотыкаться в темноте? Так не пойдёт.
Я решил тоже раздобыть деньжат у дедушки.
— Ну, на фотоплёнку — это я понимаю, — поднял он брови. — Но зачем тебе фонарик?
Что ему сказать? Нет, не легко на свете жить человеку, если он носит в сердце тайну.
У нас есть небольшой серый пёс Круть с пучком растрёпанных волос под нижней челюстью, иногда кажется, будто с бородкой. Каждый вечер Крутя надо выводить во двор погулять. Часто делаю это я. Сейчас Круть как раз тёрся у моих ног, и я, глянув на него, придумал:
— Это Круть, бывает, побежит куда-нибудь, попробуй найти его в темноте.
Объяснение вышло у меня таким неуклюжим, что дедушка только рукой махнул.
— А ты его не ищи, — посоветовал, — он сам тебя найдёт. На счастье, я вновь быстро придумал, что сказать:
— Но, кроме того, у Лёнчика вон какой хороший фонарик, а у меня нет…
— Это другое дело, — согласился дедушка. — Так бы и сказал сразу…
И дал мне денег.
Мы весь день пробегали с Лёнчиком за батарейками и в пути решили, что на операцию «Голубь» должен идти с нами также и Круть. С ним и веселее, и, главное, у него слух тоньше, чем у человека. А если приключится какая-нибудь беда, Круть — первый заступник.
После обеда, когда дедушка вышел из дома, я позвал пса на кухню и, плотно прикрыв двери, приказал:
— Садись, Круть!
Он сел.
— Скажи мне по правде, — говорю, — ты умеешь держать тайну за зубами?
