Выйдя за чугунные ворота, Анж сразу же заметил, что народ толпится на углу у лестницы дома номер семьдесят три. Анж уже догадывался, что именно увидит.
Так и есть: его афиша. Отпечатанная типографским способом, – и когда только Фредэ успел не только заказать, но и получить тираж?! – она выглядела действительно привлекательно. Бурное веселье, конечно же, вызвали персонажи афиши, которых коренные монмартруа знали наперечет.
– Смотрите-ка, Сутин ворует саблю у Аполлинера!
– Не смейся, а то Пабло тебе чего-нибудь отстрелит!
– А Моди – какой у него пистолет!..
– Ну, тебе виднее, красавица! Уж не от тебя ли прячется Пикассо?!
– Эй, мясники! Поглядите на вертел в руках мсье Архипо́!
Эта простая оценка своего труда порадовала Анжа. Афишу приняли прекрасно. Конечно, ближе к вечеру кто-нибудь сорвет ее на память.
– Такая же висела у Сакре-Кёр, но ее снял падре.
– Да они везде. По всему Холму!
– И на рю Сен Винсент!
– И на авеню Жюно!
– И на афишной тумбе у площади Тертр!
– И даже на бульваре Клиши!
– Да, у «Мулен-Руж»!
Дежан понял, что как минимум десяток плакатов расклеен по Монмартру да еще наверняка кое-где на Монпарнасе. И подивился, сколько народу, оказывается, живет на Холме. Если представить, что каждый плакат притягивает к себе такое же количество зрителей, то каким образом папаша Фредэ собирается решать вопрос с посетителями?!
Уворачиваясь от крепких приятельских похлопываний по плечам и спине, к Анжу пробился красный от удовольствия Сутин и настойчиво потянул его за рукав. Анж начал протискиваться за ним, пока не оказался перед Аполлинером. Рядом с поэтом обнаружились Модильяни, Дуниковский, Зборовский, Макс Жакоб, Морис Утрилло и даже Гертруда Стайн, которая обычно избегала шумных сборищ. Чуть поодаль стояли Моисей Кислинг и Осип Цадкин.
– Уважил, нечего сказать, – угрюмо произнес Аполлинер по-русски. – Я искал иной славы.
– Анжей, – обиженно протянул Дуниковский. – А почему ты не нарисовал меня? Я такой старый, что в пираты не гожусь?
– Нет, ты настоящий морской волк! – заверил его Дежан. – В следующий раз непременно…
– Благодарю вас, мсье Дежан! – Модильяни пожал руку Анжу. – Только здесь я уж слишком заносчив.
– Мы тебя знаем, – перебила Гертруда Стайн. – Посмотри на себя со стороны. Отправить тебя на фронт – своим гонором распугаешь кайзеровскую дивизию. Без единого выстрела.
– К сожалению, меня не возьмут, мадам Стайн, – с достоинством ответил Моди. – Вы же знаете, у меня туберкулез. А война во всех отношениях дело вредное. Но я пойду, как только объявят призыв. И, если попаду на фронт, защищу Францию не хуже других.
