– Вот, смотрите! – промурлыкал папаша, прижимая к груди большой прямоугольный сверток. – Представьте, я выложил за это чудо смешную сумму!
Фредэ повернулся к барону спиной и положил картину на соседний столик. С полминуты шелестел оберточной бумагой.
– Эта картина не должна находиться на свету, – пояснил папаша. – Так мне сказал мсье Дежан.
– Простите, кто? – переспросил барон, глядя, как Фредэ устанавливает раму на стуле в самом темном углу. – Не припоминаю такого. Из приезжих?
– Именно, – кивнул папаша. – Но вы его вспомните при встрече, уверяю. Он высок, носит цилиндр и…
– Что же вы замялись, любезный Фредэ?
– У него необычайно длинное лицо, и на нем словно бы одни глаза…
– Я помню его! – воскликнул барон. – Этот человек страшен!
В памяти Пижара возник бледный великан со смоляными прядями волос и нечеловечески темными, беличьими глазами. Его внешность была непривычной и отталкивающей. Он казался ангелом-отступником, чьего лица коснулся пока еще едва заметный метастаз проклятия Господнего. Он носил старомодный сюртук, идеальной белизны рубашку с накрахмаленным воротником и малиновый шейный платок, сколотый золотой булавкой. Туфли его были сделаны из превосходной английской кожи и имели несколько длинноватые заостренные носы. Похоже, что этот Дежан намеренно заказывал себе одежду нелепую и эксцентричную. Издали белый клоун. Однако вблизи…
Глаза! Эти глаза…
Пижар вспоминал, когда этот тип впервые появился на Холме – год назад? три? – только сразу же стал в «Кролике» чужаком. Дежан, видимо, сразу понял это, но ничуть не расстроился. Он садился в уголке второго зала, у камина, и отгораживался от всех газетой. Сначала присутствие незнакомца просто раздражало. Однако исходивший от него дух неизвестной опасности удерживал даже самых отчаянных смельчаков от острот и вызывающих реплик в его сторону.
Он начал бывать в «Резвом Кролике» столь часто, что его газета, цилиндр и остроносые ботинки со временем стали казаться частью интерьера. Завести с ним разговор поначалу никто не решался, а потом это стало попросту неудобно.
Однако, вспомнил барон, случилось одно обстоятельство, которое в глазах посетителей вывело Дежана из разряда мебели.
* * *
Однажды вечером в «Резвый Кролик» вошли трое – Модильяни, Хаим Сутин и Макс Жакоб. Именно вошли, а не ввалились, что ранее было характерно для компании Амедео. Будучи пьян, Моди нередко устраивал дебоши с битьем посуды, а то и провоцировал потасовки. Но только не в тот раз. Да, он пошатывался, обводил помещение оторопевшим взглядом неестественно выпученных глаз, однако вызова в его поведении не наблюдалось.
