Зря волновались. Засады не было. Зато дежурившая у дверей Лена Авралова — она проверяла форму — строго сказала:
Балтабаев, немедленно к Наталье Умаровне. Она предупредила, что будет ждать тебя у себя в кабинете.
Опять покойничков пылесосить? — вздохнул я. — Да у нее там уже на три года вперед чисто. Разве в субботу комиссия не уехала?
Лена гневно смотрела на меня. Щеки ее пылали.
Я с тобой позже поговорю, — отрезала она. — Не думала я, Балтабаев, что ты на такое способен,
Да что случилось-то?! — воскликнул я, теряя терпение.
Некогда мне сейчас с тобой разбираться. Иди. Леопард Самсоныч тоже уже там… — Авралова, растопырив у дверей руки, продолжала просеивать всех входящих с улицы в вестибюль. Сейчас она была почему-то похожа на турникет в коридоре дяди Сидора Щипахина. Разве что не подмигивала красным глазом и не проглатывала за вход пятаки…
Я поспешил на третий этаж — в кабинет, с которым с первого же моего дня в этой школе меня связывали какие-нибудь недоразумения. У дверей кабинета зоологии почему-то стояла моя мама. Она была чем-то расстроена и даже не глянула на меня. «Что она здесь делает? — подумал я. — Зачем ей-то понадобился кабинет зоологии». Я знал, что по понедельникам у нее первый урок — в пятом, а это совсем в другом криле. С затаенной тревогой вошел я в класс. Авралова не шутила — Мантюш-Бабайкин был здесь. Его взгляд, устремленный на меня, не сулил ничего хорошего. Наталья Умаровна сидела за первой партой, глаза ее выражали крайнюю степень страдания, ко лбу она прижимала мокрый платок. По кабинету стлался сладковатый запах валерьянки. Тому, кто уже был знаком с чарующим запахом яичницы в кабинете физики, вполне можно было заподозрить, что Наталья Умаровна взяла на вооружение открытие Николая Алексеевича и где-нибудь в уголке, на электроплитке, варит себе экспериментальный компот из травы валерьяны. Новинку кулинарного сезона…
Впрочем, приглядевшись, я заметил, что открытый пузырек стоит на парте — прямо перед Натальей Умаровной.
Директор поманил меня пальцем и спросил:
— Твои художества? — и показал на скелет у доски.
Я обмер: на скелете, еще недавно элегантно пустотелом, сейчас почему-то красовалась футболка, проданная мною вчера Кате Суровцевой. Что за наваждение! Я подошел поближе. Она самая. Просто невероятно. Вот это уж точно новинка сезона!..
— Так твоя или нет? — ледяным голосом повторил вопрос Леопард Самсонович. — Или, может, тоже собаку приглашать будем — так вы, кажется, с Самохваловым предлагали поступить? — В голосе директора звенела нескрываемая насмешка.
