— Ты обедал? — спросил он.
— Нет еще, товарищ командир.
— Иди поешь.
Сан'ат понял — случилось что-то плохое, какая-то беда… Разве в таком состоянии пойдет ему в горло пища?
— Разрешите не идти в столовую, товарищ командир? Я не голоден.
Начальник особого отдела посмотрел на мокрые волосы бойца, на его карие встревоженные глаза и сказал:
— Отправляйся в Кокташ. С твоей матерью случилось несчастье.
Что-то оборвалось в груди Сан'ата, и он будто онемел. Голос начальника особого отдела доносился до него словно из-за толстой стены.
Он не помнил, как вместе с Умаром приехал в Кокташ. Помнил только, что там было много людей из Душанбе. Работники особого отдела, люди из их 7-й кавалерийской бригады, из обкома партии, сотрудники душанбинской и локай-таджикской районной милиции… Одни выясняли, кто совершил злодеяние, другие готовились к церемонии похорон…
Убийцы Зайнаб-биби и Бекмухаммадова бежали из кишлака. Сан'ат и Умар получили приказ принять участие в поимке преступников. Этого можно было им не приказывать. Если есть на свете справедливость, пусть убийцы скрылись на небе, они все равно будут изловлены. Это было так ясно и неизбежно, что отдавать специальный приказ об этом казалось Сан'ату излишним.
Ишанкула и его сообщников поймали в Сарай-Камаре. На их поиски и суд ушел почти месяц. А сейчас арба с осужденными, сопровождаемая конвоирами, тряслась по пыльной дороге…
В углу помещения Военно-революционного комитета были свалены дрова, и Сан'ат, стоя на корточках, собирал сухую траву и щепочки для растопки. Только что приехавшая Зайнаб, вынув пачку смятых бумаг из внутреннего кармана куртки, положила их на колченогое подобие стола и принялась разглаживать ладонью, задумчиво глядя на парня. Потом она спрятала бумаги в небольшой сундук, стоявший возле стола, и показала на новенькую семилинейную керосиновую лампу со стеклом.
— Посмотри, что нам привезли из Душанбе!
Во всем районе это была вторая лампа со стеклом, которая не чадила. Первая была у начальника гарнизона Караваева. Сан'ат обрадовался.
— А как поступим со старой? — спросила Зайнаб, указав на черный, весь в саже чарок.
— Дайте его мне.
Аккуратно, чтобы не запачкаться зигирным маслом, Сан'ат поставил чугунный светильник на ладонь, вышел во двор и швырнул коптилку через дувал в соседний двор, оставшийся без хозяев.
— Ииии! Что ты сделал?!
— Выбросил, и все.
— Ай да молодец! Зачем?! Разве не лучше было отдать кому-нибудь?
— Кому нужно, сам подберет, но революционный комитет не будет дарить людям закопченные чароки.
