Конвой уходил, его винты становились еле слышны.
Но три эсминца шли за нами; и вскоре звук их асдика,
как царапанье ногтей по расческе, стал слишком
знакомым. Некоторые из этих асдиков грохочут,
как горох в жестянке, другие визжат, как трамвай на
повороте. Похоже, мы нескоро забудем это приключение.
Я раздумывал о человеке, отправившемся в
путь, чтобы узнать, что такое страх. Он должен бы побывать
здесь.
Эсминцы окружили нас. Взрывы звучали все ближе
и ближе, обычно три сразу. Мой пост размещался
на корме у переговорной трубы. Каждый раз, когда
взрывалась бомба, я должен был докладывать о
повреждениях. Труба шла между корпусом и торпедным
аппаратом, и в этом крошечном пространстве
я должен был удержаться, опершись на одну руку и
испытывая боль во всем теле. Стоял неимоверный
гул, подлодка, как камень, падала до 20 метров. Свет
погас, автоматически, включилось аварийное освещение.
Это не шутка, когда нас отслеживают по показаниям
приборов. Шум двигателей стал громче,
глубинные бомбы ближе. Электрики передвигались
[- 87 -]
по лодке, устраняя повреждения. В это время погас
свет во второй из двух электрических цепей, которыми
снабжена подлодка. Это продолжалось несколько
часов. Радисты, сохранившие контакт с эсминцами,
сообщали командиру. Когда эсминцы подошли
ближе, командир сам пошел в радиорубку отдавать
приказы. Каждый раз, как эсминец оказывался над
нами, мы меняли курс. Тут надо реагировать инстинктивно.
К счастью, наш командир точно знал, что
он делает. Он не проявлял никаких чувств.
Внешне казалось, что все вполне владеют собой, но
это было нелегко, и мне в неменьшей степени. Никогда
еще не было хуже, чем сейчас: мы не могли видеть,
не могли стрелять. Мы должны были просто
держаться, хотя казалось, что это больше, чем человек
может выдержать. Мы насчитали 68 глубинных
бомб.
Как долго может продолжаться это нечеловеческое
напряжение, эта смесь везения, непонятной
тактики и инстинктивного выполнения нужных действий
в нужное время в этом нереальном сражении
не человека с человеком и даже не оружия против
оружия? Мы находились в ловушке. Каждый погружен
в свою работу в мертвом автоматическом молчании.
Было что-то жуткое во всей атмосфере на борту.
Рядовые выглядели как привидения.
Раздался страшный треск, как если бы по лодке
ударили гигантским молотком. Электрические лампочки
и стекла разлетелись, разбрасывая везде осколки.
Моторы остановились. Слава богу, со всех постов
докладывали, что никакой течи нет. Просто вырубились
главные предохранители. Повреждение оказалось
полезным. Теперь мы использовали специальные
дыхательные аппараты, предохраняющие от
смертельной окиси углерода, которая могла появить-
[- 88 -]
ся в подлодке. Резиновый мундштук ужасен на вкус...
Это и есть война, настоящая война, а не фильм о войне,
где машут флагами и звучит музыка.
