Гарри Поттер стоял на ступенях своего дома и курил, наблюдая, как занимается рассвет. Было морозно. На скрипучих ступенях старого крыльца намерзла ледяная корка, и Гарри пришлось наложить согревающие, чтобы усесться на ступеньки в любимой позе. Однако, он просто растопил лед, но не стал согревать воздух вокруг. Ему хотелось чувствовать этот холод. Чувствовать его на самых кончиках пальцев, ощущая неприятное покалывание. Холод.
Гарри встряхнул головой и отбросил недокуренную сигарету. После чего встал и прошелся по двору неспешным шагом. Сегодня предстоял трудный день. Визенгамот заслушает дело Малфоя и вынесет свой вердикт: либо разрешат применить Веритасерум, либо просто отложат разбирательство на неопределенный срок.
В день суда Главный аврор Поттер всегда вставал с рассветом. Эта привычка сохранилась еще с послевоенных времен, когда Визенгамот судил Пожирателей, их пособников и просто тех, кто имел несчастье быть среди наемников в ту страшную ночь. Министр магии Кингсли Шеклбот сам присутствовал на многих заседаниях, и никто не был оправдан. Именно в то лето Гарри Поттер понял, что расправа над бывшими врагами не приносит никакого морального удовлетворения. Сначала он горел жаждой мести, он мечтал расправиться со всеми, кто причинил боль его близким. Он смотрел в их изнуренные, измученные лица, а видел перед собой Фреда, Римуса, Нимфадору и думал, что разорвет их в клочья безо всякой магии, если его хоть на секунду оставят с преступниками один на один.
Но потом что-то в нем надломилось. И Герой Третьей Магической понял, что очень устал. Что он больше не хочет мести. Он просыпался с рассветом и долго лежал в кровати, думая о том, что не хочет больше страха. Даже в глазах врагов. Что хочет мира во всем мире любой ценой, как бы банально это ни звучало. И когда понимал, что это невозможно, заходился страшным истеричным смехом в подушку. После чего долго курил на крыльце, держа сигарету до тех пор, пока истлевший фильтр не начинал обжигать пальцы.
Гарри Поттер пришел на суд и встретился с тяжелым воспаленным взглядом Драко Малфоя. И пока он шел к своей трибуне, эти серые больные глаза пристально ловили каждый его жест. Потрескавшиеся сухие губы дрогнули в усмешке, знакомой и чужой одновременно. В ней больше не было превосходства. Только усталость – отражение его собственной. А Гарри Поттер никак не мог собраться с мыслями. В голове возникали и рассыпались образы, тени… боль… страх… все то, о чем бы он хотел забыть. Все то, о чем нельзя было вспоминать – вот что такое глаза Пожирателя Драко Малфоя. Когда привычный приговор прозвучал в этих мрачных стенах еще раз, Гарри Поттер поднялся на ноги и твердо сказал:
