— Ужасно печально, — посочувствовал Пирс, — не говоря уже о том, что это чистое безумие.
Фроствиг пожал плечами.
— Все может быть. Лично мне кажется, что это лишь досужие вымыслы. Никто точно не знает, что у нее на уме, поскольку она никому ничего не рассказывает. Вдруг она пытается превратить Блэквуд-Бич в нечто вроде местного Сен-Тропе? И вот еще запомните: все мы измеряем собственное горе по-разному.
Пока Пирс размышлял над последней фразой Фроствига, профессор, хрустнув костями, поднялся с кресла и вытащил из-под положенной на сиденье кресла подушки, на которой сидел, огромный штангенциркуль, после чего осторожно приблизился к гостю.
— А теперь, молодой человек, если вы готовы отблагодарить меня за потраченное на вас время, позвольте мне сделать несколько измерений.
Ошеломленный Пирс беспомощно опустился в кресло, покорно отдав себя в руки Фроствига, который измерил его череп, предплечье, бедро и прочие части тела.
Наконец старик завершил свое странное занятие, Пирс встал, и Фроствиг проводил его до двери.
Когда они проходили мимо темного угла, в котором была замечена горилла, глаза Пирса, теперь уже привыкшие к полумраку, сыграли с ним шутку, столь знакомую тем, кто страдает миопией, но обычно неизвестную людям с хорошим зрением, таким, как Пирс: замеченный с большого расстояния предмет при близком рассмотрении оказывается чем-то совсем иным.
Пирс собрался было повнимательнее рассмотреть то, что стояло в углу, но хозяин не дал ему это сделать, торопливо подтолкнув к выходу.
По пути домой до Пирса дошло, что он принял за гориллу огромную меховую шубу, надетую на человеческую фигуру со стеклянными глазами.
Впервые они столкнулись лицом клипу на рынке, в том ряду, где торгуют мукой и сахаром.
Пирс отвел взгляд от пакетов муки со странным названием и тотчас обнаружил, что угодил в ловушку: его взгляд был устремлен на восхитительный профиль Энди.
В следующую секунду ему стало ясно, что он просто обязан заговорить с ней. Для начала. А затем — если станет понятно, что никаких препятствий для этого не существует — властно схватить ее за талию, перебросить через плечо и ускакать прочь на каком-нибудь крылатом коне в какой-нибудь уединенный замок, где возлежать с ней на ложе любви по двадцать три часа в сутки.
Пирса трудно было назвать мускулистым молодым человеком, а Энди формами своими приближалась к богине, так что с забрасыванием ее на плечо он не стал торопиться. Затем инстинкт подсказал ему, что силу он найдет в другом месте.
