— Довольно, — произнес Мартин, и на его лице отразилось такое презрение, что Лив похолодела. — Ругаться из-за прошлого — последнее дело. Ты моя жена. И в качестве таковой потрудись вести себя соответственно. Пора закончить препирательства. Я готов предать прошлое забвению и объявить перемирие.
К нему уже вернулась его обычная чуть отчужденная невозмутимость, и говорил он так, словно обращался к совету директоров. Лив, которой надоело, что этот наглец обращается с ней, как с последней дрянью, готова была вновь обрушиться на него с упреками, но удержалась и закусила нижнюю губу. Мартин стоял всего в нескольких сантиметрах от нее, верхняя пуговка его безупречной белой рубашки была расстегнута.
— Я не стану расспрашивать тебя о твоих прежних любовниках — Габриеле и прочих, но ты окажешь мне ту же услугу. — Его чувственные губы растянулись в иронической гримасе, которая, по-видимому, должна была изображать улыбку.
Лив невольно залилась краской стыда, но сразу подавила в себе чувство вины. Она не сделала ничего постыдного. Габриель был лишь добрым человеком и хорошим другом. Просто у них не сложилось. Он потом сказал ей: «Ты из породы однолюбов, и, к несчастью для меня, я не тот счастливец». Но как Мартин догадался? Она ведь всего один раз о нем упомянула.
Его проницательность была просто поразительна, и при одном взгляде на эти резкие черты, суровую мужественность его тонкого лица, она решила, что Мартин слишком умен, чтобы тратить время на пустые споры с ним. Почему бы не получать удовольствие от того, что он готов ей предложить, и не требовать слишком многого. Прошедшей ночью она испытала такое блаженство, о каком и не мечтала. Тот факт, что она любит его, а он ее — нет, не так уж и важен. Мне уже двадцать шесть, старовата я для детских грез о нежных вздохах, грустно подумала Лив.
— Твое молчание означает согласие, так ведь? — спросил Мартин. — Признайся, Лив, мы уже достаточно взрослые люди, чтобы понимать никчемность подобных споров. Как там говорят? Все равно что черпать воду решетом. Согласна?
— Согласна, — спокойно отозвалась она. — Но при одном условии. Я требую от тебя абсолютной верности. — Сейчас он ее не любит, но, может, со временем полюбит. Однако этого никогда не произойдет, если придется делить его с любовницей.
Мартин явно удивился. На его лице мелькнуло какое-то странное выражение, и он сделал шаг по направлению к ней.
— Разумеется, дорогая, — протянул он. — Даю тебе слово. Но ты должна понять, что и от тебя я требую того же самого. — Он протянул к ней руку, но Лив быстро отступила.
