От его ленивого протяжного выговора по спине у Лив пробежал холодок. Она подняла изумленные глаза на Мартина.
— Восемь лет назад я поклялся, что отомщу тебе и в один прекрасный день ты снова станешь моей. Тебе удалось от меня скрыться, но в ту минуту, когда ты вышла из машины у дома Анамарии, твоя судьба была решена. — Пожав плечами, Мартин закончил: — Как видишь, мне это удалось. — Он наградил Лив зловещей усмешкой, от которой у нее внутри все застыло. После его признания Лив на несколько секунд лишилась дара речи. Так, значит, Мартин женился на ней ради какой-то извращенной мести! Она не верила собственным ушам. Если уж у кого и был повод мстить, так это у нее. Ей отчаянно захотелось стереть эту наглую усмешку с его лица, однако чудовищным усилием воли Лив удалось сдержаться.
— Но почему? Что я такого тебе сделала?
— Ничего. Насколько я помню, твои последние слова восемь лет назад были: «Мне не нужен ни твой ключ, ни ты сам. Прощай». С этими словами ты и бросила…
— Только и всего? — ахнула Лив. — Ты все это устроил только потому, что я тебя бросила? ― От гнева ее голос поднялся на октаву. Он перевернул ее жизнь вверх дном только потому, что она посмела задеть его мужское самолюбие. Ну и наглость! Лив вся кипела от возмущения. ― А ты ожидал большего в обмен на платье? — выкрикнула она. Судя по всему, он считал, что одна ночь не оправдывает его затрат на дорогостоящий туалет. — Ты настолько гнусен, что у меня нет слов.
— Возможно. — Глаза Мартина сверкнули, и его лицо напряглось в усилии сохранить маску невозмутимости. — Но теперь ты здесь и ты моя жена. Старая традиция соблюдена, ибо, по сути дела, каждая новобрачная из нашей семьи проводила свою первую брачную ночь на гаремной кровати. — Он кивком указал на кровать. — Она у нас считается символом плодовитости. Хотя в твоем случае это скорее всего нереально. При том образе жизни, который ты ведешь, ты наверняка принимаешь противозачаточные средства.
Лив открыла было рот, чтобы возразить, но промолчала. Его чудовищное заявление напомнило ей о беременности и о ее трагическом исходе. Боль волной прокатилась внутри Лив, словно кто-то повернул нож в ее внутренностях. Как она может любить этого человека? Ей ведь на мгновение показалось, что и у него есть свои слабости. Нет, просто на нее ему абсолютно наплевать. Для мужчины, так тщательно скрывавшего от нее свои шрамы в течение двадцати четырех часов, он что-то уж слишком быстро переменился, с горечью подумала Лив. В одних трусах он был еще более хорош собой, насколько такое вообще возможно. Его гибкая мускулистая фигура прямо-таки лучилась притягательностью. Он был так привлекателен, что даже тысяча шрамов не могли его изуродовать. Лив завороженно следила, как он надевал легкие бежевые брюки. Затем набросил белую рубашку с короткими рукавами, застегнул пуговицы, засунул рубашку в брюки и щелкнул пряжкой тонкого ремня.
