– Один из них над Европой, другие над Азией, кто-то над Полинезией, кто-то над Южной Америкой.
Сеси лежала на спине, смежив глаза; ее длинные темные ресницы мелко подрагивали, чуть приоткрытый рот отвечал Тимоти быстрым, почти без интонаций шепотом.
Тимоти отвернулся от окна и подошел к Сеси по дощатому, устланному обрывками папируса полу.
– А кто там? Кто это – они?
– Дядюшка Эйнар, и дядюшка Фрайн, и кузен Вильям, я вижу Фрулду, и Хелгара, и тетю Моргиану, кузена Вивьяна и дядюшку Йогана! Спешат изо всех сил!
– И они что, все летят?
Глаза Тимоти сверкали энтузиазмом; сейчас, стоя у кровати Сеси и заглядывая ей в лицо, он выглядел едва ли не младше своих десяти лет. Темный, одними лишь звездами освещенный Дом содрогался от порывов ветра.
– Они передвигаются и по воздуху и по земле, во многих обличьях, – сказала спящая Сеси. Она лежала абсолютно неподвижно и думала внутри себя, чтобы рассказать то, что видит. – Я вижу волкоподобное существо, переходящее ночную реку вброд, чуть повыше большого водопада, его шкура искрится в звездном свете. Я вижу кленовые листья, их гонит в нашу сторону ветер. Вижу, как машет крыльями маленькая летучая мышь. Я вижу много зверей и зверьков, бегущих по лесу или прыгающих по верхушкам деревьев, и все они спешат сюда.
– Поспеют ли они ко времени? – Тимоти нагнулся над спящей сестрой; паук, висевший у него на лацкане, качался, как черный маятник, и возбужденно перебирал лапками. – К назначенному времени Встречи?
– Да, Тимоти, конечно поспеют. – Лицо Сеси окаменело, опрокинулось куда-то внутрь. – Уйди. Дай мне постранствовать по моим любимым местам.
– Спасибо.
Спустившись с чердака, Тимоти побежал в свою комнату приводить в порядок незастланную постель. Он проснулся на закате, как только в небе зажглись первые звезды, и сразу побежал расспрашивать Сеси.
Потом он наскоро умылся, стараясь не забрызгать паука, свисавшего на серебристой петле с его тонкой шеи.
– Ты подумай, Арах, уже завтра, будущей ночью! В канун Дня всех святых!
В зеркале, единственном зеркале на весь Дом (материнская уступка его «недомоганию»), отражалось пылающее нетерпением лицо: о, если б он был нормальный, как все! Тимоти оскалил и критически осмотрел никудышные зубы, дарованные ему природой. Зернышки кукурузы, гладкие, мягкие и бледные, – тьфу, да и только! А клыки? Тупые. Как фасолины!
В небе погасли последние отсветы ушедшего дня, и Тимоти устало зажег свечи; последнюю неделю их маленькая семья жила по распорядку своих давних дальних стран – днем все спали, а на закате вставали и начинали суетиться, готовясь к Великому Событию.
