Через два месяца Анна получила предложение работать в Лондоне. Это было спасением. Не только от Виктора. Ее босс занялся вливанием в банк «свежей крови». «Свежая кровь» была невежественной и провинциально настырной. Атмосфера в банке менялась с каждым днем. По совокупности… Анна приняла новое предложение не колеблясь.
Ее прощальная вечеринка прошла с успехом. Пришли все, и было весело. Анна сидела с разбитым сердцем и видела, что жизнь сломана. Почему? Она никогда не была близка с коллегами, чтобы грустить о разлуке с ними, у нее были все причины уехать из Москвы. Впереди маячили новые задачи, новые вершины, которые предстояло покорять. Она будет ближе к сыну – всего семь часов лёта. Почему ей так грустно? Она плакала всю ночь после своей вечеринки. Она плакала в аэропорту, куда внезапно приехали – с мужьями и детьми – обе ее помощницы, и Филипп всех поил шампанским. Она плакала всю первую неделю в Лондоне, пока понемногу не втянулась в работу. Она всё еще была очень больна.
Закатный час на террасе «Ля Дюре» подходил к концу. Анна очнулась от мыслей и испугалась, как далеко позволила себе зайти. Ни к чему разрывать могилы. У нее был Виктор. Он был ее единственной любовью. Потом он умер. Нет иного возможного способа смотреть на всю эту ситуацию. Теперь надо жить. По крайней мере, никто уже не сможет разбить ей сердце. Сердце не разбивается дважды.
Стало холодно, солнце село. Она с досадой подумала, что пора домой. Как было бы здорово сейчас в Москве – они с Женькой, Софией и всей шайкой наверняка сидели бы в ночном клубе. Суббота же.
Анна прошла пару кварталов до «Харви Николс» и решила еще выпить бокал шампанского, чтобы не идти домой. «Странно, почему бриты называют розовое шампанское „пинк“, а не „розе“, как будто это поросенок, а не шампанское. У Лондона есть, по крайней мере, одно бесспорное достоинство – тут женщина может одна сидеть в баре сколько захочет, и никому это не покажется странным».
На следующий день у нее была первая встреча тет-а-тет с президентом банка. Тот был сдержан на грани неприязни. Он чувствовал угрозу, исходящую от этой женщины, одетой как модель, с острым язычком и гибким умом. Он видел, что она не побоится отстаивать свои позиции. Не конформистка. Это было примерно правильное прочтение. Ее новая работа являлась политической по своей сути. Анна помнила, что политика – это всегда игра. В ней нельзя проиграть, если не принимать ее всерьез и не считать поражение окончательным. Игра требует усилий и профессионализма, но это всё равно понарошку. Тут на кону нет ни настоящих денег, ни людских судеб. Она вспомнила Виктора, который всю жизнь играл в эту игру. Но в какой-то момент забыл, что это – понарошку, и игра стала для него важней реальности. О боже, она же дала себе слово больше не рефлексировать! Она будет играть в эту игру. Легко… Теперь главное – найти постоянную квартиру. Где-нибудь в Найтсбридже. Дорого, конечно, но зачем ей зарабатывать столько денег, если их нельзя тратить со вкусом? Хватит депрессий и рефлексий! «Я должна научиться быть счастливой в Лондоне».
