Он выговорил тфигаюсь и сделал еще шаг к ней.
— Вы танцуете?
Джульет помотала головой.
— Я в общепринятом смысле слова.
— Разумеется.
— В таком случае… — Он протянул ей руку, словно приглашая на танец, — неожиданный и очень милый жест в этой пустой репетиционной, и Джульет не удержалась и разразилась смехом. Жест был не чем иным, как рефлексом мужчины, который обожает флирт и радуется всему, что связано с совращением. Черта, которая одновременно и привлекала, и отталкивала Джульет (стоило ей об этом подумать, и она внутренне задохнулась). Такими были ее отец и, хотя совершенно в ином роде (а может быть, и не совершенно в ином), бывший муж, легко, играючи, бессмысленно соблазнительные.
По большей части бессмысленно.
Джульет обернулась на скрип двери и с облегчением увидела, что вернулся Патрик. За ним следовал плотный человек в комбинезоне, который немедленно принялся изо всех сил драить пол шваброй. Его мастерство оказалось настолько высоким, что весь зал, за исключением самых отдаленных уголков, вскоре отливал темным блеском. Патрик поблагодарил уборщика, и Мор снова подошел к песочнице. Джульет уже сообразила, что содержимое ящика имеет какое-то отношение к трению, и не удивилась, когда немец погрузил внутрь сначала одну, затем другую сильную, изящную ступню. Раскинул руки, приподнялся на одной ноге и начал пробовать те же прыжки и обороты, которые Джульет уже видела. Но в тот миг, когда в полете переносил центр тяжести тела, вдруг как-то перекосился и комком непослушных мышц устремился к сияющему линолеуму. Еще мгновение Антон, будто настигнутое пулей животное, пытался выправиться, но рухнул на пол.
Человеческие пороки вскармливают живописную радугу зла, но ее проявления, как правило, оказываются не столь красочными. В картине, которую застала Рут, возвратившись в репетиционную, не было ничего примечательного — такого, что отличало бы сегодняшний случай от десятков травм, которые случаются каждый сезон. Ничего такого, что бы намекало на злой умысел. Три человека обступили солиста. Патрик поддерживал его за плечи и за голову, Викторин Вэлланкур осторожно ощупывала левую ногу. А над ними возвышалась Джульет с мобильным телефоном наготове, сострадательно хлопая глазами.
Антон между тем, хотя, безусловно, ощущал боль, смотрел скорее строго, чем встревоженно, будто между ним и его телом возникла некая преграда. Вместе с Викторин они проверяли каждую мышцу, сухожилие, стараясь понять, какое движение и в связи с чем причиняет беспокойство. Это напомнило Джульет об одном знакомом, которому удалось заработать значительный капитал. Джульет была с ним в тот день, когда пришло известие, что рынок обвалился. Она ожидала, что бизнесмен бросится к телефону, запаникует или по крайней мере рассердится. Но он оставался внешне спокойным. Так и Антон Мор был профессионалом. Прежде всего он хотел понять, что произошло с его телом, которое являлось инструментом его бизнеса. Время горестей, гнева и страданий наступит потом.
