Снова и снова погружаясь в тело, стонущей под ним Крис, он был ошеломлен и обескуражен теми чувствами, которые захватывали его, стоило ее увидеть.
С момента появления Кристины в этих чертовых дверях, все, на что хватало его выдержки и хладнокровия — это не начать раздевать девушку немедленно, в ту же секунду, как она, облегченно вздохнув, прислонилась к захлопнутой двери. Еще не видя его. Не зная, насколько соблазнительно ее грудь двигалась при каждом вздохе.
Ни этого он ожидал от данной встречи. Да какой там, даже близко не стояло.
Придя в себя посреди разгромленного им бара. Ни черта не понимая в том, что только что видел, Верховный Магистр какое-то время просто приходил в себя. Но потом, выточенная годами практики, рассудительность все же взяла верх. Его главной загадкой была Кристина. Вот какую тайну необходимо было разгадать.
И после скупого на объяснения, короткого и резкого приказа, немедленно узнать о ней все, что только можно и плевать каким способом, он впитывал в себя каждую кроху, каждую крупицу тех деталей, которые раз за разом сообщали подчиненные, буквально разрывая его телефон звонками.
Сидя за этой треклятой барной стойкой, матерясь сквозь сжатые зубы и вертя в руках так и не допитый ею бокал с коньяком, он честно пытался заставить себя разобраться в том, что с ним происходило.
Верховный Магистр был бы дураком, если бы продолжал упорствовать в своем убеждении, что эти видения являлись попыткой иного мага воздействовать на него.
А Клод дураком не был. Иначе, просто не стал бы Великим Магистром Ковена. Эти видения были чересчур полны, чересчур реалистичны. Насыщены деталями и ощущениями. Его ощущениями. Не наведенными кем-то, а пережитыми им…
Хорошо. Он позволил себе допустить подобную возможность.
Проводя пальцами по следу от ее губ на тонком стекле стакана, словно вбирая этот отпечаток ладонями, растирая ощущение его, втирая в свою кожу, он размышлял над тем, что, из виденного им в этих картинах действительно было…
Все еще чувствуя на своем теле ее запах, не имея реальной возможности выкинуть из головы лицо и голос этой девушки, ее удивление, и столь явную обиду от его поведения, Клод, снова и снова размышлял над тем, а играла ли она?
Часть его, холодная и бесчувственная, подозрительно относящаяся ко всему вокруг, предупреждала мага, напоминая, зная, что никому нельзя было верить. Не могло это быть ничем иным, кроме искусно разыгранного обмана. И хотя Клод не видел, как это вообще могло быть сделано, но эта его рассудительная часть, казалось, на сто процентов была уверена, что девушка лгала.
