— А откуда ты знаешь, что они следили за мной вчера? — голос Кристины был недовольным, но она не собиралась извиняться за подобное. Даже не задумываясь над тем, было ли плохо то, что кто-то там, неизвестный, якобы следил за ней.
— Потому что моим людям было приказано наблюдать за тобой и охранять, — Клод не выглядел раскаивающимся. Ни капли, черт его дери! Он усмехнулся, видя ее недовольство подобным обстоятельством.
— А тебе не кажется, что ты перешел допустимые нормы? — она попыталась дернуться, освободиться, отстраниться от его ладони. Но Клод не позволил.
— Нет, — словно специально, он еще сильнее наклонился, почти прижимая свой лоб к ее. — Мне кажется, что я, наоборот, оказался небрежен, раз с твоим домом, все же, случилось подобное.
— Слушай, а тебе не кажется, что захват контроля над моей жизнью и мной это уже перебор? — Кристина была почти возмущенна. — Я, знаешь ли, и сама неплохо справлялась до этого. Твой напор это уже чересчур. Клод, мне это не нравится. Я этого — не хочу, — она попыталась встать.
Горячая ладонь легла ей на плечо, не позволяя подняться, а вторая его рука, так и не отпустив ее лица, надавила. Их губы коснулись друг друга. Кристине показалось, что даже атмосфера в кухне изменилась.
— Не стоит говорить то, что не является правдой, милая, — низкий голос Клода окружил ее, гулко отдаваясь в ушах. — Я защищаю тебя. И имею на это право.
Ни его тон, ни выражение глаз с плавящимся в них серебром не оставляло сомнений, что он не спорит, а просто ставит ее в известность.
— Серьезно? — попыталась съязвить она. — Не помню, чтобы давала его тебе, — Крис надменно смотрела на него, не показывая, что у нее возникло странное ощущение, дрожью пробежавшее по позвоночнику, будто Клод убьет любого, кто посмеет угрожать ей. Какая-то, первобытная часть сознания Крис растаяла от такого предъявления на нее права. От дикого рыка своего мужчины «Мое!».
Только, не слишком ли это все? И когда это она решила, что он «ее мужчина»?! Вот черт! Ей, определенно вредно находится рядом с ним так долго.
Но и уходить никуда не хотелось. Даже на работу, куда, кстати, идти было просто необходимо. А у Кристины возникли серьезные сомнения в том, что Клод отпустит ее и туда. И, несмотря на все несогласие взрослой разумной женщины, которой она на самом деле и была, противопоставить этому первобытному рыку — Кристине оказалось нечего.
— Давала, детка, уж поверь мне, — казалось, он ощутил противоречия, которые появились у нее внутри. Голос Клода стал тише и мягче, обволакивая ее. — Просто ты не позволяешь себе об этом вспомнить. Как не давала пробудиться своей силе. Глупо противиться судьбе. Все, что происходит — неотвратимо.
