Сели мы через двадцать минут на поле у небольшой рощицы, едва перелетев узенькую речушку. Когда аэроплан уже катился по земле, двигатель чихнул пару раз и заглох.
— Долетели, — пилот улыбнулся. — Это был рейс в один конец.
Мы забросали аппарат ветками и пошли к видневшейся вдали дороге, оказавшейся обычным проселком. Идти вдоль дороги пришлось довольно долго. Наконец, мы увидели выстроившиеся в ряд старые деревья и, как и надеялись, вышли к неширокому асфальтированному шоссе. Когда дорога за очередным поворотом открыла нам вид на железнодорожные пути, за которыми высились городские строения, у переезда показалось странное сооружение, напоминающее редут, собранный из бетонных блоков. Над укреплением был поднят трехцветный российский флаг. Мы вышли на дорогу и, подняв руки над головой, пошли вперед.
— Не стреляйте, у нас нет оружия, — закричал я.
Бетонное укрепление не подавало признаков жизни.
Подойдя на пятьдесят метров, мы услышали:
— Стоять!
Мы остановились.
— Лицом на землю, руки в стороны.
Я с неохотой лег на пыльный асфальт. К нам приближались четверо военных в зеленоватой пятнистой форме. В руках они держали автоматические карабины с длинными, закругленными магазинами, уже виденные мной в Боргсдорфе. Один из подошедших грубым ударом ноги заставил меня шире раскинуть ноги. Все это время они держали нас под прицелом своего оружия.
— Не стреляйте, мы представители руководства Германии и просим встречи с вашим командованием, — сказал я, поднимая голову над асфальтом.
— Смотри, русский, — произнес один из солдат. — Ты что, власовец?
— Нет, я не власовец, я не знаю, что такое власовец, — ответил я его ботинкам.
Пока длилась эта беседа, нас очень профессионально обыскали.
— Димон, они чистые.
Нас подняли на ноги, и я смог вблизи рассмотреть своих пленителей.
Здоровенные парни в свободных зеленовато-расплывчатых блузах, они были все увешаны какими-то сумочками и коробочками, прикрепленными к странного вида жилетам.
Я повторил свое сообщение:
— Мы требуем встречи с вашим командованием, это важно!
— Опа, а это что? — солдат ловко выхватил из кармана моего пиджака контейнер.
— Не открывайте его, там камуфлет, он может взорваться, — закричал я.
— Бомба! — закричал солдат и отпрыгнул от меня.
На нас уставились четыре карабина. Я понимал, что любое движение может вызвать стрельбу. Необходимо было срочно найти слова, понятные российским солдатам.
Вдруг я осознал, что мне надо сказать, чтобы меня поняли.
