— Хоть передо мной-то ваньку не валяйте, Вячеслав Юрьевич! И не надо обиженное удивление изображать, все вы прекрасно поняли. В общем, жду ваших соображений по формированию смешанных групп из числа подписавших обе эти, — президент брезгливо приподнял титульные листы двух писем за уголки, — бумажки. Согласуете с министерствами обороны, внутренних дел, чекистами технические вопросы пребывания представителей «общественности» в районах, освобожденных от гитлеровцев. Дня через три-четыре их будет достаточно. И запомните — Бог ли, Судьба ли предоставили нам уникальный шанс — сохранить образ «абсолютного врага» в массовом сознании практически нетронутым еще лет на пятьдесят, как минимум. Грех этим не воспользоваться. Тем более что большую часть работы за нас сделают сами немцы, да еще и «деятели российской культуры» поспособствуют. А то кандидатов на место нацистов в последние двадцать лет развелось — отбоя нет!
Из мемуаров гауптмана Хельмута Пабста, в июне 1941 года — командира дополнительной группы 77-й эскадры пикирующих бомбардировщиков (Ergänzungsgruppe Sturzkampfgeschwader 77)
«Вечером 24 июня погода, наконец-то, наладилась, и наша эскадра в полном составе перелетела на аэродром Бяла Подляска. Я зарулил свой самолет на стоянку и, пока его готовили к вылету и подвешивали бомбы, вместе со своим заместителем, гауптманом Александером Глэзером, сел в машину и направился в штаб, чтобы обсудить план бомбовых ударов по частям русских в районе Белостока и Бреста. Высоко в небе пели моторы „стодевятых“ 51-й истребительной эскадры Вернера Мельдерса, у края летного поля уставили в небо тонкие стволы 37-сантиметровые зенитки, и мы чувствовали себя в полной безопасности. Неожиданно я услышал странный, на грани восприятия, шелестящий звук. Он быстро нарастал, делаясь все ближе и ближе, я приказал остановить машину и вышел, чтобы увидеть его источник. Он не заставил себя ждать: шелест превратился в оглушительный грохот, заставивший все мое существо сжаться в комочек. Из-за деревьев, на высоте в несколько сот метров, выскочил летательный аппарат со скошенными, прижатыми к корпусу крыльями, с хищным острым носом, похожий на наконечник огромной стрелы. С невероятной скоростью он промелькнул над моей головой и прошел вдоль взлетной полосы в сторону позиций зенитчиков. Я увидел, как от него один за другим отделилось несколько продолговатых предметов, которые лопнули в воздухе, разбрасывая множество темных точек. Еще секунда — и не успевшие сделать ни одного выстрела зенитные орудия исчезли в облаках сотен разрывов, а в атаку уже заходила следующая адская стрела. Сброшенные ею бомбы с нечеловеческой точностью легли в склад боеприпасов, и земля подо мной начала содрогаться. Я стоял как парализованный, не в силах сдвинуться с места и не понимая, что буквально в ухо кричит мне мой заместитель. Потом выяснилось, что он пытался заставить меня лечь на землю… Шелестящий гром накатился еще дважды. На этот раз удар пришелся на стоянки самолетов, превратившиеся в море огня и дыма. Между тем стреловидные самолеты невиданно быстро набрали высоту, превратившись в еле видные точки, описали дугу и в пологом пикировании пошли на второй заход. Отважные „ягеры“ воздушного патруля попытались сблизиться с ними, но куда там… Разница в скорости была просто чудовищной. Один из пилотов Bf.109 отчаянно бросил свою машину в пикирование, надеясь перехватить атакующий самолет противника. На мгновение мне показалось, что ему это удастся…
