— Господин генерал-полковник, как я могу связаться с вами?
Он взял с каминной полки ручку и на листе бумаги написал номер.
— Позвоните по этому номеру и спросите господина Штрайбаха.
Через минуту смятый листок полетел в камин.
Прощаясь со мной, генерал был гораздо более приветлив, чем при встрече.
Лейтенант ждал меня в машине. Я открыл дверцу и сел рядом с ним.
— Вы не могли бы подвезти меня к главному филиалу Дрезднербанка? — спросил я.
Лейтенант кивнул и завел машину.
Мне порядком надоела эта конспирация, затеянная Гейдрихом. Я прекрасно понял, что мне он отвел роль живца, на которого будут клевать все недовольные режимом. При малейшей опасности он меня сдаст, но сейчас я ему был очень нужен.
Операционный зал банка был практически пустым, после начала войны с Россией финансовая жизнь Берлина практически замерла. Я подошел к клерку, сидящему за столом в дальнем конце зала.
— Могу я узнать о состоянии счета две тысячи десять? — произнес я.
— Одну минуту, — он посмотрел в свои бумаги, — вам нужно в кабинет двести двадцать, я провожу вас.
Мы вышли через неприметную дверь из операционного зала и по узким лестницам стали подниматься наверх. Двести двадцатый кабинет оказался на пятом этаже. В кабинете за столом сидели трое солидных пожилых мужчин. Они смотрели на меня недоверчиво-презрительным взглядом профессиональных банкиров.
Самый старший из них начал беседу.
— Встретиться с вами нас попросил один очень уважаемый нами господин, и только из уважения к нему мы будем вас слушать.
Начало было очень многообещающим.
— Господа, мне известно, что вам известны проблемы, с которыми столкнулся Рейх, начав войну против Советской России, — произнес я.
Банкиры озабоченно переглянулись.
Я продолжал:
— Все перспективы получения доходов от войны для финансовых и промышленных групп рухнули, когда выяснилось, кто в действительности противостоит Рейху.
— Господин Михайлов, вы ошибаетесь, наша армия наступает в Белоруссии и на Украине, а что до Восточной Пруссии, — он пожал плечами, — это слаборазвитый аграрный район, потеря которого совершенно не влияет на экономику Рейха.
— Нет, это вы ошибаетесь, спрятав головы в бумаги, как страусы в песок. После начала войны железнодорожные перевозки упали на две трети, Рур залит водой и обесточен, в Верхней Силезии большинство шахт остановлено, а с тех, что работают, не могут вывезти уголь.
Собеседники слушали меня, не перебивая.
Я продолжил:
— Потеряны шведская и норвежская руда, румынская нефть, а к сегодняшнему дню в стране не осталось ни одного крупного завода по производству синтетического горючего. Есть большая вероятность, что швейцарские банки закроют германские счета, в Швеции уже закрыты все счета в рейхсмарках.
