Вопреки наличию высоких потолков, помещение казалось очень маленьким и тесным. Это что за чулан для знатных особ? Или комната свиданий?..
Оглядевшись, я заметил зеркало в углу напротив кровати. И мое отражение в нем вызвало целый табун нервных мурашек, пробежавших по спине.
На моей шее красовался совершенно неощутимый, но массивный черный ошейник с серебристой чеканкой. Я лихорадочно ощупал новоприобретенное украшение и содрогнулся: замка не было.
Это что такое?
Та-а-ак, мне не смешно! Если Настя решила подшутить, то мне даром не нужны такие шуточки! Все папе расскажу!
Подергав новоявленную цацку и безуспешно попытавшись стянуть ее через голову — едва не оторвал себе уши, между прочим! — я замер, задумавшись, потирая саднящую кожу на шее. Интересно, где Настасья могла раздобыть подобную штуку? И как она планирует ее с меня снимать?..
Не успел я встать, чтобы подойти к зеркалу и рассмотреть «подарочек» на моей шее, как правая дверь открылась и в комнату вошел мужчина. При виде него я с трудом сдержал хохот.
Высокий, под два метра ростом, он был настолько худым (вернее, тощим), что по сравнению с ним скелет в кабинете биологии, который я на последний Новый год старательно нарядил Дедом Морозом и оставил в учительской на радость преподавателям, казался толстяком. Ну, это я немного преувеличил, но все равно. Волосы странного кроваво-ржавого цвета — такие одно время были у моей сестренки, когда она доэкспериментировалась с краской для волос — спускались до плеч; со скуластого лица с узкой полосой презрительно поджатых губ недобро смотрели светлые, почти прозрачные серые глаза. Кроме того, это чудо было завернуто в балахон, бывший когда-то черным, а теперь щеголявший всеми цветами радуги из-за различных пятен неизвестного происхождения и разноцветных заплат. С какого пугала сняли эти лохмотья, скажите мне? Наверное, в той области самый большой урожай.
На ногах у мужчины были… тапки. Черные. Пушистые. С помпонами.
При взгляде на это «великолепие» я не выдержал и сложился пополам от истерического смеха. Нет, ну надо же! Я тоже хочу такие тапочки!
«Чудо» недовольно нахмурилось и сделало странный жест рукой. Тут же меня скрутила такая боль, что я заорал во весь голос, грохнувшись на пол. Собственный крик отразился от стен и зазвенел у меня в ушах. Перед глазами потемнело, а во рту появился стойкий привкус крови.
О-о-ох… Как же больно!
Сколько это продолжалось — не знаю. Наконец боль утихла, и я сумел аккуратно сесть на ковре.
