Рассмотрев внимательно стену с площадки, на которой он находился, Райнасон быстро выбрал маршрут движения и стал карабкаться. Стена была плоской, но покрытой мелкими трещинами; Райнасон просовывал пальцы в щели и медленно подтягивался, помогая себе ногами, когда ему удавалось найти хоть какую-то опору. Это было тяжелым и небезболезненным делом; дважды он терял опору и держался до тех пор, пока не обретал возможность вновь цепляться за камень сбитыми в кровь пальцами. Его одежда насквозь промокла от пота; ветер, дующий с Равнины, наталкивался на стену и холодом прокатывался по его мокрой спине. И все же его лицо хранило выражение холодного упорства, и хотя вздохи были прерывистыми и тяжелыми, это были единственные звуки, которые он издавал.
Уже почти вплотную приблизившись к вершине, Райнасон обнаружил, что дальше пути нет; камни стали настолько гладкими, что буквально не за что было зацепиться. Измученный подъемом, с неутихающей ноющей болью в руках, он привалился к стене и стал искать глазами другой маршрут. Он нашел его; для того, чтобы добраться туда, пришлось спуститься на десять футов и продвинуться вправо; только после этого он получил возможность продолжить подъем. Спускаясь по стене, он натолкнулся на следы крови, которые оставили его разодранные пальцы. Но сейчас он уже не чувствовал боли.
И вот наконец, когда стена уже превратилась в его сознании в единственное, что существовало в этом мире и что он когда-либо вообще знал - вертикальную плоскость, к которой он прижимался со всей решимостью, перестав уже четко осознавать, зачем это ему вообще нужно... вот тогда, наконец, он и достиг вершины. Его рука, почти утратившая способность повиноваться ему, все же каким-то последним усилием воли поднялась и вместо гладкого камня ощутила угол, край... пальцы с готовностью охватили его, Райнасон подтянулся, ухватился второй рукой и смог наконец заглянуть внутрь крепости.
Под ним простирался заброшенный, покрытый вечерней тенью двор. Эта тень, спускавшаяся с гор, легла покрывалом на развалины всего древнего города. Ниже, в сорока футах от дорожки он обнаружил идущие вниз ступеньки, но его сознание было настолько затуманенным, что единственное, на чем он смог сосредоточить свое внимание, был толстый слой пыли и песка, покрывавший даже этот самый верхний уровень города и нанесенный сюда постоянно дующими ветрами, которые теряли свою силу при встрече со стенами, возвышавшимися на несколько футов над дорожками. Главное, что привлекло внимание Райнасона, это отсутствие чьих-либо следов; на эти дорожки вот уже многие тысячелетия не ступала ничья нога.
