— Идите, — зашипела она. — Сделайте то, что вы делаете лучше всего и позвольте своему отцу сделать то же самое. Я предупрежу, если кто-то приблизится.
— Вы можете сделать это?
— Да. Если только я настрою свои способности на это, то смогу сказать вам, кто только что рыгнул в большом зале. Идите.
Эфрика чуть было не пропустила атаку Дэвида, настолько стремительным было его движение. Хотя какая-то ее любопытная часть хотела понаблюдать за сражением, она переключила свой разум на защиту тыла МакНахтонов. Лучше, чем кто-либо в ее роду, она умела игнорировать звуки, которые не расценивались ею, как опасные, и прислушиваться к другим. Ее хвастовство перед Дэвидом было преувеличением, но не таким уж и большим. Но, так или иначе, она не ждала, что бой продлится слишком уж долго. Как только Дэвид и его отец обрушат всю свирепость МакНахтонов на своих противников, те, кто не умрёт сразу, с воплями помчатся в ночную тьму.
Наступившая тишина сообщила ей о конце схватки. Так как она стояла у единственного выхода из коридора, и никто не пробежал мимо нее, Эфрика решила, что двоих МакНахтонов в их полном великолепии оказалось более чем достаточно, чтобы справиться с четырьмя наемниками. Когда же она обернулась, чтобы присоединиться к победителям, то увидела Дэвида, склонившегося над Дженкином, который сидел на полу, прислонившись спиной к стене. Эфрика вдруг вспомнила свою сестру, которая как-то рассказывала ей, что МакНахтоны фактически не были бессмертны, просто они так долго жили, что можно было легко подумать, будто так оно и есть. И ещё Бриджет говорила, что МакНахтона убить очень трудно, но всё же можно. И она даже сказала, как. Эфрика вспомнила один из вариантов — быстрая потеря слишком большого количества крови, — и бросилась к Дженкину.
— Проклятье, отец, когда это ты стал таким разборчивым? — резко бросил Дэвид, когда она опустилась на колени рядом с Дженкином.
Эфрика была потрясена количеством ран, которые были нанесены Дженкину. Дэвид обнажил грудь Дженкина, и она насчитала там три ранения, на его обтягивающих брюках тоже была кровь, а звук медленно падающих капель позади него означал, что, по крайней мере, одна рана находится у него на спине. Однако, что действительно ее встревожило, так это то, что ни одна из ран не показывала и признаков заживления. Его тело Чистокровного должно было уже начать исцеляться. Эфрика могла даже припомнить, как Бриджет рассказывала ей, что однажды очень сильно исцарапала своими ногтями лицо Дженкина, и как же она была поражена, когда эти царапины затянулись прямо у нее на глазах. Эфрика же не видела и намека на это чудо.
