Эфрика подозревала, что дай она леди Элеонор малейший повод, та не замедлит говорить еще более прямо, но она не собиралась дарить ей такой шанс. Самой последней вещью, которую ей хотелось бы услышать, были какие-либо интимные подробности этой интрижки. В своём собственном воображении девушка и так представляла себе гораздо больше, чем способна была вынести.
— Да, наверное, вы не должны. — Судя по слегка расширившимся светло-голубым глазам леди Элеонор, Эфрике не удалось сдержать в голосе нотки всё возрастающей ярости.
— Но сейчас, дитя, вы не должны думать плохо о Дженкине. Он — всего лишь мужчина, а они всегда ищут удовольствие, где только могут. Такова их животная натура. Мне следовало быть более благоразумной. Как вдове, всего лишь несколькими годами старше вас, мне простительны некоторые прегрешения против здравого смысла. — Элеонор улыбнулась и покачала головой. — Признаюсь, очень приятные прегрешения. Мой покойный муж был намного старше меня, так что я понятия не имела, что страсть может быть такой чудесной, что мужчина может лишить женщину рассудка одним прикосновением руки или поцелуем.
Еще одно подобное откровение — и Эфрика опасалась, что ей придется уйти, не то она выцарапает столь восхваляемые глаза женщины. Ревность разрывала ей душу. Это было настоящим безумием. Несмотря на чувства, в которых она только что призналась себе, девушка все же считала, что Дженкин совершенно ей не подходит, так что она не имела права негодовать, обнаружив, что он ищет удовольствий где-то в другом месте. Особенно, если это удовольствие было получено даже до того, как она прибыла ко двору. Однако всё равно, этих здравых рассуждений было мало, чтобы ослабить боль, которую она испытывала.
— Странно, что он еще не пришел, чтобы стоять на страже подле вас, — проворковала леди Элеонор. — Надеюсь, он не болен и не травмирован?
Было что-то в интонации леди Элеонор, что заставило Эфрику почувствовать растущую тревогу, перекрывающую ее страдания и боль.
— Дженкин часто отсутствует на подобных мероприятиях.
— Да, но я все же полагала, что его потребность защитить вас положила конец его добровольному изгнанию.
— У него была работа.
— Конечно. Это, должно быть, то, к чему он нынче имеет склонность — его работа. А, вот и мой хороший друг, леди Беатрис. Я должна поговорить с ней. Было приятно побеседовать с вами, мисс Каллан.
Ага, столь же приятно, как если выдернуть зуб, подумала Эфрика, бормоча вежливые слова прощания. Но быстрый взгляд, которым она окинула лицо леди Беатрис, когда леди Элеонор приблизилась к ней, убедил Эфрику, что леди Беатрис отнюдь не считает рыжеволосую своим другом. Эфрика не удивилась бы, узнав, что бедная леди имеет неверного мужа или же, по крайней мере, думает, что он таков.
