Первым импульсом было взреветь от ярости и броситься на них, но он усмирил свой гнев. Эфрика не отличалась ни глупостью, ни беспомощностью. Кроме того, нельзя было забывать о солнце. Стиснув кулаки, он выжидал.
— Вот так встреча, моя госпожа, — сказал Лаклейн, преграждая ей путь. Томас плавно обошёл ее и встал позади.
— Возможно, я ошибаюсь, но мне не кажется, что вы пришли сюда любоваться цветами, — промолвила Эфрика.
Дженкин заметил, как ее стройное гибкое тело едва различимо сместилось: девушка приготовилась к нападению.
— Уж лучше мы выразим тебе свое восхищение.
— В другой раз, если не возражаете.
От страха у Эфрики в жилах застыла кровь, но она заставила себя не думать об этом. Страх затмевает разум, а это как раз то, что сейчас ей крайне понадобится. Она собиралась выскользнуть из этой ловушки, но так, чтобы не вызвать лишних вопросов. Девушка чуяла их похоть. В душе поднимались ужас и отвращение. Нетрудно было догадаться, чего они хотели: насилие, затем брак по принуждению. Этот ход она должна была предвидеть, помня ярость, с которой они встречали её непреклонный, хотя и вежливый, отказ отвечать на их внимание.
Эфрика двинулась к выходу из сада, но Лаклейн схватил ее за руку.
— Отпусти, — прошипела она и увидела любопытство в глазах мужчин. — Сейчас же.
— Какая страсть, — растягивая слова, произнес Лаклейн. — Ты всегда такая горячая?
— А ты всегда тащишь с собой еще одного дурака, чтобы справиться с девушкой намного слабее себя?
Оскорбление было неудачной затеей, поняла Эфрика, видя, как краснеет от гнева его лицо.
Едва познакомившись с ними, она почувствовала, что за пышными придворными одеяниями кроются бессердечные твари. Ей было приятно сознавать, что её оценка оказалась верна, но лучше бы насладиться этим скромным удовольствием в безопасности стен своих комнат или растворившись в гуще толпы.
Чтобы защитить себя должным образом, ей пришлось бы сбросить ту маску, которую она носила при дворе. Образ благородной и вежливой леди, которую она играла перед другими, пользы ей не принесет. К несчастью, покажи она свой истинный нрав слишком открыто, это могло привлечь излишнее внимание, в котором таились свои опасности.
— На ухаживание ты отвечаешь холодным презрением, — сказал Томас. — Неразумно так издеваться над гордостью мужчины.
— Сомневаюсь, что ваши намерения можно назвать ухаживанием, — резко ответила Эфрика, слегка развернувшись в слабой надежде, что сможет избежать захвата. — Самое время остановиться и подумать о последствиях.
