— Ника, девочка, это всё, что я могу, — развела Лиса руками. — Уж очень он плох, его даже к Мастеру зверей нести бесполезно: его просто предложат усыпить, чтобы не мучился. Если только Птичку попросить, когда из школы придёт — может, она что-нибудь и придумает. Так что сиди, пои водой и уговаривай пожить ещё немножко — вдруг получится. Зора, если что — сразу зови меня, хорошо? — Ника, сопя сочувственно и упрямо, уселась опять капать воду, Зора с книжкой устроилась в кресле у окна. Кот был безучастен и недвижим. Следующие полтора часа Лиса каждые двадцать минут бегала наверх. Больше всего она боялась, что кот сдохнет прямо сейчас и прикидывала, как успокаивать Нику. Но картина не менялась. Ника, что-то бормоча, гримасничая и чуть ли не подпрыгивая на стуле, капала воду, Зора задремала в кресле. Через полтора часа, к великому облегчению Лисы, пришли Птичка и Зина.
— У тебя клиент, — "обрадовала" Птичку Лиса. — Уж не знаю, можно ли там что-то сделать, но, знаешь, попробуй, как в саду, с той старой яблоней, помнишь?
И Птичка попробовала. Они с Никой просидели над котом весь остаток дня. Птичка что-то пела чуть слышно, Ника пыталась подпевать. Зора, придя из школы, заглянула, было, наверх, но быстро соскучилась и ушла домой. Лиса еле загнала девочек в постель, пообещав, что — да, она ночью встанет, и посмотрит, и поменяет, и напоит… И ведь встала и посмотрела. Жнец Великий, на что там смотреть? Ну, дышит, да — и что? Удивительно, но утром кот ещё был жив, хотя так же безучастен. А ещё удивительнее было то, что Ника, которая терпеть не могла сидеть дома, даже не заикнулась о прогулке. Позавтракав, девочка сразу отправилась к коту, вооружившись ложечкой и кружкой с отваром, приготовленным Птичкой. Всё утро до прихода сестры она так и просидела там, прервавшись только на обед, капала отвар и пыталась петь что-то похожее на Птичкины заговоры. День практически повторился. Вечером Лиса в приказном порядке погнала девочек ужинать.
— Вот сокровище-то нашли! — ворчала она. — Прямо он без вас пяти минут не проживёт! Ешь спокойно, не давись! — прикрикнула она на Нику. — Ему, от того, что ты подавишься, лучше не станет!
Когда они втроём заглянули в комнату проведать кота перед сном, на скомканном полотенце посреди стола сидел большой пушистый зверь и брезгливо вылизывался.
— Ух ты! — ахнули все трое.
Половина морды была покрыта белой кожицей с уже начавшей пробиваться чёрной шерсткой, на месте уха темнело небольшое отверстие, а глазница затянулась полностью, будто и не было там ничего никогда. Котище подозрительно оглядел пришельцев, осмелившихся нарушить его уединение, пронзительно зелёным глазом и беззвучно разинул розовую пасть, показав клыки — то ли мяукнул безгласно, то ли зашипел.
