Степь да степь кругом,
Путь далек лежит,
В той степи-и-и…
Галя самозабвенно разевает рот. Муж встревает: «Не так поешь». Она бьет его по руке. Пухлой ладонью! Ссорятся. Толя затягивает тоскливо:
Вон кто-то с горочки спусти-ился!
Наверно, милый мой идет,
На нем защи-и-тна… —
поперхнулся, кашляет. За окном гавкнул пес, пробегая по снегу. Сонливость меня опутывает, морочит мне голову.
Шестнадцать годков. Попса! Я в подпрыгивающем тинейджерском клубе. На дискаче. Пот, блеск… Упоенно топтал я свою еще летом издохшую невинность! Блестели пряжки туфель, бултыхались вспотевшие майки. Мы с Викой прыгали, а за стенами таял снег. У Вики лицо полыхало, мы целовались, а посреди ночи она шепнула:
— Поедем?
Мокрые огненные перемигивания. Мы вывалились в эту талую, оглушившую нас ночь. Поймали грузовик и поехали ко мне. Вика — пэтэушница, маляр по профессии. Люблю такое простое лицо, которое можно спутать с тысячами лиц. Стоит лишь сморгнуть, и забываю, как выглядела девица… Обаятельно звучала в кабине песенка:
Женское счастье,
Был бы милый рядом,
Ну а больше ничего
Не на-а-до…
Попса! А что это значит? А это значит — популярная музыка. Значит, нравится народу. Конкретно, ритмично вещает попса про нашу жизнь. Про ревность, про нехватку денег для любимой девушки.
Почему-то попсу принято ругать. Ругают разночинцы, затюканные простой средой и выбившиеся в студенты. Они думают: их среда — неудачна, надо стремиться к «интеллигентному». И кайфуют под гитарные переборы, и мудреные образы, и под блеянье…
На одном дне рождения я оказался в обществе недоумков. Оживленные разговоры о поездках автостопом и «на собаках». И тонкая истома коллективного пения:
Как здорово, что все мы здесь
Сегодня собрались…
Дерьмо!
Я понимаю трагедию молодых разночинцев. Слишком повязаны они с прямолинейной средой, поэтому, когда слышат попсовую песню, им кажется, что эта среда посягает на них. А они хотят из этой среды вырваться.
Но ругать попсу — дурной тон! Белоголовая девочка с кисловатым запахом худого тельца говорит: «Не люблю попсу», — и тотчас ее лицо должно налиться краской. Розовой краской позорища.
Я буду защищать попсу. У народа сильнейшее чутье. Человек ни на что не претендует. Живет среди нужных предметов. Миска ухи. Канистра бензина. Река. Небо. Транзистор. И, не лукавя, выбирает близкое ему.
Пора искусству в полный голос заявить: да, за попсу! Группа «Руки вверх». Под звучание их альбома я пишу эту повесть. Пишу черной авторучкой, лист за листом укладывая на стол, а у моей ноги на полу музыкальный центр напевает:
