палец. — Помните витраж в библиотеке на уровне пятого яруса где-то? Катрин, ну, мы его еще с тобой обсуждали. Так вот, на заходе лучи солнца проникают через
него в замок и, преломляясь, оставляют на полу нужный нам рисунок. И стеллажи
там расположены овально, без углов.
— Генри, ты просто молодец! — воскликнула Катрин и добавила, – и там же
расположен тот самый камин…
— Так, отлично, это мы решили, а теперь давайте распределим, кто и что будет
искать, — сказал Уинстон.
— Я — элементы квинтэссенции! — тут же оживился Доминик.
— Тогда мы с Генри поищем свечи и сосуд, а ты, Катрин, подыщи белую одежду,—
предложил Уинстон.
— Кстати, в одной из комнат, кажется, был гардероб с какими-то вещами, —
обратился Генри к сестре. — Я провожу тебя туда, может, там что-нибудь и
найдешь.
После сего совещания Доминик тут же поспешил в лабораторию, а Генри, как и
обещал, провел сестру в комнату с множеством, как потом оказалось, одежды, причем, там даже было много женской, а сам вернулся к Уинстону.
— Так, ты ищи сосуд, а я свечи, — предложил хозяин лавки и Генри охотно
согласился.
Как оказалось, свечи найти было несложно, ибо в замке, где они везде
используются, проблем с этим добром быть не должно. И, как правило, вещи
подобного рода бывают именно в кухне. А вот с сосудом было посложнее. Кругом, в основном, были только серебряные приборы и чашки для хозяев и олово, как
следствие, для слуг. Но золота нигде не было.
— Готово! — раздался через некоторое время голос Доминика, а затем появился и
он сам. В руках он нес две колбы с водой и грязью. — Сейчас принесу остальные.
— Постой! — обратился к нему Уинстон. — Нужна твоя помощь.
Затем он снял с шеи свой кулон, открутил крышечку, вынул записи и показал его
Доминику.
— Это чистое золото. Тоже от деда досталось. Если его верхушку немного
переплавить и сделать устойчивой, то, я полагаю, это сойдет за сосуд. Сумеешь?
Доминик, да и Генри, слегка опешили и не знали, что ответить. Они вопросительно
посмотрели на старика, как бы спрашивая, уверен ли он в том, что действительно
готов пожертвовать наследственным кулоном, вещью, которую он хранил всю
жизнь и дорожил ею.
— Бери, бери, — наконец, нарушил молчание Уинстон, хотя в его голосе ребята
уловили небольшую дрожь, означавшую, что ему было очень тяжело расставаться
с кулоном, — золота нам здесь не найти, это бесполезно. Ничего, я уже старый, как-нибудь переживу и без кулона, а жизнь дороже, тем более, вы еще совсем
молодые… жить и жить… да бери же, бери!
