было предостаточно. А на одной из верхних полок им даже попался небольшой
слипшийся кусок соли.
Вскоре ребята и Уинстон сидели в мрачной столовой, освещаемой четырьмя
факелами и двумя канделябрами, в которых кое-где даже еще остались свечи, и с
огромным аппетитом ели скромную, но весьма съедобную пищу.
Затем, после того, как Катрин доела, она отодвинула тарелку и обратилась к
остальным:
— Ну, а теперь давайте думать, что делать. Долго мы тут явно не протянем.
Искать выход… по-моему это бесполезно, особенно в этом замке. Вернее, мы, конечно, можем надеяться на чудо, что вдруг наткнемся на него, но ходить и тупо
искать выход — это глупо. Я лично вижу пока только единственный выход…
Эликсир.
— Ага, и ты думаешь, что вот сделаешь, как там, если это все вообще правда и
существует, и выход сам по себе появится? — возразил брат. — Да даже если мы
и победим Его, все равно двери не появятся.
— Ну, откуда ты знаешь?! А вдруг поможет, — ответила Катрин.
— Я считаю, что нужно пробовать все. И эликсир, и поиски дверей и широких окон,
— вмешался в их спор Доминик. — Все равно мы ничего не потеряем, если будем
пробовать все.
— Верно говоришь, — согласился Уинстон. — Ну а для начала я предлагаю
ознакомиться с записями графа.
Затем он осторожно достал вещицу в виде пули и вынул листы. В это время
ребята ближе придвигались к нему, а заодно поднесли и канделябры, дабы лучше
видеть. Затем он расправил листы и положил на стол.
…ибо это Его воля. Уже больше месяца я работаю над Эликсиром, но все
тщетно. Я тщательно изучал книги, все прочитал очень внимательно и по
нескольку раз, но многих вещей я так и не в состоянии осуществить.
25 сентября
С каждым разом все более тяжелые и глубокие мысли заполняют мою голову, и
все больше и больше я задумываюсь над сказанными Им словами. А ведь в чем-
то Он прав. Правоверные боги бранились на протяжении всей истории, каждый
из них пытался найти мудрость в собственной лжи, и каждый обвинял другого
в ереси и неблагоразумии. Но время шло, и на место этих богов, приходили
другие, вытесняя первых на обочину истории, подвергая свержению и
разоблачению и превращая бывших богов в дикость и зло. Так в чем же тогда
истина — и где она? Чему же тогда верить, если сегодня это еще истина, а
завтра уже ложь? Извечная философия жизни… Увы, знания и мудрость стоят
слишком дорого, и порой мы познаем их только тогда, когда уже поздно их
применять. Впрочем, это философия, вопросы жизни, на которые вряд ли
