замка, но дальше моей лавочки рукопись не ушла. Разве мог я предположить
раньше, что мой магазинчик соединен с замком подземным ходом. Если б я знал
об этом еще в молодости, то обязательно воспользовался им. Но сейчас, сейчас
нет. Наверно, я бы даже продал лавку. Молодость — опасная штука. Ведь мы так
многого не знаем. И граф тоже вскоре это понял.
— Нет, все, я больше не могу это слушать! — вдруг воскликнула Катрин. — И
вообще я очень устала, да и все вы тоже. Давайте попробуем поспать немного.
Завтра еще целый день будет.
Все единогласно согласились с ней, погасили факелы и стали медленно
разбредаться по комнате в поискать удобного уголка, ибо в разных помещениях
оставаться боялись. И вскоре в комнате воцарилась мертвая тишина, никто не
спал, но все лежали и вслушивались в тишину. Но до их слуха доносились лишь
слабое завывание ветра и дыхание остальных. Все с замиранием сердца
смотрели в темноту, так как их не оставляло странное чувство, что она живая, не
просто темное пространство, как будто кто-то или что-то есть в этой темноте, но
не видно, кто или что. И каждый боялся, что это невидимое что-то вдруг появится
и предстанет перед ними в своем ужасном облике. Но ничего подобного не
происходило, и чувство волнения и страха медленно, но верно стало вытесняться
усталостью, а посему все вскоре заснули.
День 2
Настало утро. Первым из всех проснулся Генри. Он открыл глаза и, отходя от
какого-то очень реалистичного сна, сначала не мог понять, где он. Но потом все
прояснилось, Генри огляделся по сторонам. Через какую-то щель в стене справа
от него в комнату пробивался яркий луч света, который иногда тускнел, а то и
вовсе пропадал, из-за того, что мелкие облака периодически заслоняли собой
солнце. Изредка до его слуха доносилось далекое щебетание птиц. Чем больше
он находился в мрачных и холодных стенах замка, тем больше ему хотелось на
улицу под теплые лучи осеннего солнца. Он молча лежал и под мерное и глубокое
дыхание своих спутников думал о том, чего раньше он не ценил и не замечал. Так
прошло около получаса. Вскоре от всех мрачных мыслей и самокопания его
отвлекло копошение в углу. Это был Доминик, который, как и Генри, озирался по
сторонам с сонным и недовольным видом. Вскоре проснулись и остальные. И
первым делом всех заинтересовала таинственная щель в стене, оказавшаяся
очередным заколоченным узким окном. Оно выходило во внутренний двор замка, но кроме мертвых и засохших верхушек деревьев да противоположной мрачной
