И это те демоны, которых она некогда хотела найти, чтобы объединиться с ними? Ни в коем случае она не смогла бы доверить будущее свое и Руби этим хренам.
Она чувствовала грязь исходящей от них силы, от их садистский радости. Но сделала усилие, позволяя толпе начать подпитывать себя.
Когда она заметила пол дюжины вооруженных мужчин, ведущих к помосту Малькома, облегчение накрыло ее от того, что затала его живым.
Следом за этим, ярость, направленная на демонов вернулась в десятикратном размере. Мальком был избит, и его тащили прямо на солнце. Свет здесь еще не был достаточно сильным, чтобы убить Малькома сразу, но он был явно истощен, кожа покрылась волдырями.
Она стала пробираться к нему сквозь толпу. Но Тротанцы были огромными и неподвижными.
Шестеро вооруженных мужчин потащили его сквозь толпу безумных демонов, наносивших ему удары костяными копьями. И в конце концов они ожидали, что он сгорит живым?
Мальком должно был знал, какая судьба ему уготована, и тем не менее сдался Ронаху.
Чтобы защитить меня.
Вооруженные люди подвели его к краю помоста, где стояла плаха. Вынуждая преклонить колени рядом, приковали его к камню, скрепив вместе концы древнего на вид замка.
Она прозондировала его. Естественно узы Малькома были магически укреплены. Открыть их можно, но это займет некоторое время.
На лице Малькома было смирение, даже когда стража опустила его голову на плаху и подняла топор.
- Что это за херня? – обратилась она к ближайшей к ней группе демонов.
Они сердито уставились на нее, не понимая. Она нуждалась в новых, переводящих заклинаниях, но для этого требовалось очень много сил…
Топор опустился прежде, чем она смогла отреагировать. Они отрезали один из его рогов.
Несмотря на то, что Малком не издал ни звука, его тело содрогнулось в оковах, в голубых глазах светилась покорность.
Охрана быстро вернула его голову на плаху. Ее живот скрутило, когда они отрезали второй. Она знала, что рога отрастут, но потеря даже одного – что гораздо меньше, чем два – должно быть очень мучительно.
Эти пытки переполнили демонов радостью. Она стиснула зубы, когда грязная сила потекла в нее.
Мальком продолжал смотреть прямо перед собой, врожденная гордость застыла на его лице. Она не чувствовала исходящего от него стыда. Что значило, что либо он не сделал ничего плохого, либо был матерым убийцей.
Кэрроу хотела бы поверить последнему, это сделало бы ее задачу легче. Но не могла. Она смотрела на него там, в цепях, с израненным телом.
