– Эй, ты!
Над одним углом двора тент все-таки был натянут. Именно там, в прохладе, сидели на матерчатых стульях отче Лисий с приезжим… Хими, кажется. Именно Хими, как проговорился Стимий, и привез в глухую пограничную крепость опоенного мага-огневика. Выкрал? Арестовал?
– Ты, как тебя? Стимий, прикажи своему даренышу заняться этим… А то что-то долго он валяется.
Клод никогда в лицедеи не рвался. Но лекарю приходится освоить науку притворства. Ты приходишь к человеку, которому больно – значит должен излучать уверенность и спокойствие. Нельзя показывать растерянности, нельзя…
Так что притворяться он умел. Не очень, конечно. Но на то, чтобы с безразличным выражением подойти к Тиру, его хватило. И даже не вздрогнуть.
Ожоги он опознал. Следы, похожие на рубцы от удара ремнем, тоже. Но странные припухлости с темной точкой в центре? Эти пятна… похожи на синяки, но цвет странный – почти красный. И запах, от которого к горлу подкатывает тошнота. И мошки жужжащей тучей… У Клода дрогнули губы. Нельзя так… Пусть они маги, но так нельзя.
– Не возись долго, парень. Лечи и пошли отсюда.
Ладно. Ладно…
Клод опустился на колени. Бывший рыцарь не шевельнулся. Лежал, вытянув вперед связанные руки. Был в сознании (бессознательные лежат по-другому, словно растекаются, распластываются), но не двигался. И молчал.
– Cпокойно, я помогу… – по привычке проговорил юноша. И осекся. Рыцарь из Алты извернулся всем телом, поднял голову, посмотрел в глаза. Ненавидяще.
Лекарь замер.
Серые глаза просто жгли. Стыд, боль, ярость, отчаяние, злость… и ненависть, ненависть. На него никогда так не смотрели, никто…
Когда Клод все-таки наложил руки на исчерченную рубцами кожу, пальцы у него ощутимо дрожали.
Крепость Сабри. Аранция.
Сину было холодно. Ему дали вместо безрукавки местную рубаху и даже накидку выдали, но эта страна – не жаркий Зартхэ, и южанин не мерз только в теплые послеполуденные часы. А сейчас вечер.
Син плотнее закутался в покрывало, но это не помогло. Холодно… может, пойти ближе к огню? Но он все равно скоро потухнет, а из комнаты в зал ему спускаться не разрешали. Но и не запрещали же? Спросить? Поводырь – сопровождающий – спал. Син бесшумно поднялся. Он только погреться…
Широкая каменная лестница привела в зал. Там было теплее. На огне грелся большой котел. Син улыбнулся и присел рядом на теплый пол.
Сколько всего он видел за время путешествия. Много-много диких деревьев рядом – лес. Целые поля диких цветов, алых, белых, желтых, розовых. И их просто косят, "на сено", как сказал возница. Когда косят, над полем такой запах… голова кругом.
