Думая о ее странном, неуравновешенном поведении, то ледяном равнодушии по отношению к нему, то об ее ласково-вызывающих взглядах, за которыми таилось, может быть, еще нечто большее, он терялся в догадках, не в силах понять ее.
Он не стал зажигать света, без сил упал в первое попавшееся ему кресло и, глядя в мутную серую ночь, сквозь которую просачивались золотистым блеском уличные фонари, задумался, следя глазами за тенью черных деревьев, сонно скользившей по оконным стеклам.
«А все-таки она была там», — думал он, снова видя ее перед собой всю в рубцах, обвивавших ее тело, как целый рой кровавых ужей.
«Она была там, была!» — повторял он, мысленно наслаждаясь ее красотой, бесстыдством ее наготы, как бы мстя ей за что-то и в то же время чувствуя себя ближе к ней на одну похищенную тайну.
— Медиум для бичеваний! — шепнул он с ядовитым презрением и вдруг вскочил: входная дверь хлопнула, и сразу засветились все люстры.
Он удивленно огляделся: дверь была заперта и в комнате никого не было, только на письменном столе белела развернутая железнодорожная карта; некоторые пункты на ней были подчеркнуты толстым красным карандашом, а рядом лежал путеводитель по Италии, открытый на Амальфи, также размеченный во многих местах.
Зенон смотрел на это с напряженным любопытством, не понимая, кто и когда мог это сделать. Кто-то только что сейчас находился здесь... может быть, еще был здесь... Тяжелые портьеры колебались последним затихающим движением, как будто только что прошел кто-то...в другой комнате скрипнул паркет... стукнул отодвигаемый стул... кто-то точно был там, кто-то шел из комнаты в комнату... ясно был слышен шорох тихих шагов.
— Ани! — позвал он, думая, что это прислуга.
Ответа не последовало, шорох затих, но зато откуда-то, будто из последней комнаты, донеслось далекое, тихое пение.
Он лихорадочно бросился туда. Там тоже никого не было, но пение усилилось и громко раздавалось в тишине квартиры. Он узнал голос Дэзи и ту странную, таинственную мелодию.
В тихом ужасе он обвел квартиру настороженным, ожидающим взглядом.
Но никого не было, только звуки все еще лились, уже неизвестно откуда, — то раздавались рядом с ним, то подымались кверху, то кружились по комнате ленивой, затихающей волной и снова звенели полнее и громче где-то дальше, как будто в первой комнате... Он инстинктивно бросился за ними, но они раздавались уже в какой-то дали, словно за окном, в ветвях деревьев, утонувших в ночной темноте... а может быть, в нем самом?..
