Он перестал размышлять об этом и был доволен, что понемногу избавляется от страха перед этой темнотой, неразрешимой загадкой, но вместо этого в нем рождалось настойчивое, беспокойное желание ближе узнать самое Дэзи.
Он часто думал о ней, а еще чаще, уже совершенно бессознательно, искал случая увидеть ее. Но она не появлялась.
Он пробовал заговорить о ней, но и это ему не удавалось, да и не с кем было: Джо со дня сеанса не появлялся в столовой, а в квартире он все не мог его застать; другие же молчали или — что еще более удивительно — отделывались ничего не значащими, недосказанными фразами. Зенон видел по их лицам, что какая-то боязнь сдерживает их, что все они, разговаривая, незаметно, исподтишка взглядывают на Магатму и сейчас же тревожно смолкают.
Эта неожиданная связь с Магатмой удивила его, но он не мог себе этого объяснить.
Прошло три дня безрезультатных вопросов и размышлений. Наконец все это надоело ему, он перестал спрашивать, но не мог перестать размышлять. И в глубине этих мыслей медленно вырастала боязнь, какое-то предчувствие будущих, еще неясных и далеких событий, неизвестных, но уже рождающихся в глубине грядущего дня.
И потому-то теперь неожиданная и такая необыкновенная встреча с Дэзи возбудила в нем странную, мучительную тоску.
Это не была тоска, похожая на ту, какую он чувствовал по Бэти, не видя ее несколько дней. Там была тоска по возлюбленной, здесь же было нечто несравненно более могущественное и совершенно непреодолимое для человеческой воли — нечто подобное неудержному стремлению асфероидов, блуждающих в бесконечности за солнцами, или течению рек, бегущих в океаны.
Сам он еще не сознавал этого, но уже подчинялся этим бессмертным законам.
Пройдя парк, Зенон мчался по невидимым улицам, по каким-то затерянным в тумане площадям, по каким-то неузнаваемым переулкам, полным сдержанного гула, угадывая инстинктивно дорогу среди все более сгущавшейся темноты. Облака тумана теперь уже стали ползти густыми желтовато-черными полосами по самой земле, и он должен был с усилием прокладывать себе путь сквозь эту чащу отвердевших, мутных волокон.
Он жил за Регентс-Парком на длинной и тихой Авеню-Род, которая теперь была так залита пенистыми волнами тумана, что он с трудом отыскал свой пансион.
Зенон поспешно переоделся и пошел в столовую.
Незаметно проскользнул на свое место и робко обвел взглядом комнату.
Мисс Дэзи не было, стул ее был не занят.
Комната была большая, продолговатая; стены, обитые темным деревом, как бы почерневшим от давности, подавляли своей мрачной тяжестью. В комнате было пасмурно и угрюмо, несмотря на электричество, горящее в золотистой связке цветов, печально свешивавшихся с потолка. Длинный стол посреди комнаты искрился и блестел приборами, и над мертвенно-бледной скатертью склонялось около двадцати голов, едва заметных на темном фоне стен.
