Наконец он упал на какой-то стул и сидел неподвижно, застывая от ужаса. Ему опять представились они обе вместе, — та, спящая на кушетке, и эта, спускающаяся по лестнице.
Каким-то последним рефлексом сознания он зажег свет и позвонил.
Вошла горничная.
— Мисс Дэзи уже вернулась? — спросил он после долгого молчания, окончательно приходя в себя.
— Мисс только сейчас уехала.
— Но перед отъездом — когда она вернулась?
— Мисс никуда не выходила, легла, как только смерклось, и спала; я недавно сама разбудила ее.
— Спала и никуда не выходила? Никуда?
— Да, уверяю вас...
— Была в третьем этаже у мистера Джо...
— Нет, уверяю вас, не выходила....
— Неправда! — крикнул он с неожиданным раздражением.
— Но, право же... уверяю вас... — шептала та, изумленная, отступая под его мутным взглядом.
— Должно быть я болен, у меня, конечно, жар, — громко сказал он, подозрительно оглядываясь вокруг, но уже никого не было, — горничная убежала, двери были раскрыты.
Все комнаты были залиты светом, мебель стояла сурово и тяжело, зеркала блестели, как лучистые и пустые глаза, комнатные растения тихо струили свои краски, тяжелые гардины закрывали окна, а с темных стен глядели мрачные портреты.
Все это он знал, узнавал, помнил, чувствовал, что он у себя, в своей квартире, но все-таки... все-таки — из-за этих предметов и стен, зеркал и цветов проглядывали очертания каких-то воспоминаний, туманные контуры каких-то иных вещей, недоступных памяти, но где-то существующих, — вещей, воскресающих легкой тенью и неуловимым призраком.
— Ничего не понимаю, ничего!
И он сжимал руками голову.
— Ужасный день! — воскликнул Зенон, вздрагивая от холода.
— Страшный, скверный, отвратительный день, — весело передразнивая его, повторила красивая светловолосая девушка, выходя вместе с ним из-за громадных колонн портика святого Павла на широкие, мокрые и скользкие ступени.
— Втройне отвратительный день: холод, сырость и туман. Я почти совершенно позабыл, как светит и греет солнце.
— Преувеличение и экзальтированность, как говорит тетя Эллен.
— Значит, вы видели в этом году в Лондоне солнце?
— Но ведь еще только февраль!
— А вы вообще когда-нибудь видели солнце в Англии?
— Ох, мистер Зен, смотрите, моя тетя Долли скажет: берегись, Бэти, этот человек поклоняется солнцу как гвебр: он, должно быть, язычник! — И она смеялась, комически представляя голос своей тетки.
— Ведь с ноября ни на одно мгновение не выглянуло в Лондоне солнце, — все туман, дожди, грязь, а я ведь не из клеенки, и вот я уже чувствую, что превращаюсь в кисель, в туман, в струйки воды.
