— Что же случилось?
Не слишком ей хотелось выпытывать, но внутренне чутье подсказывало — знать надо. Зайдя так далеко, поздно отступать.
— Что случилось?
Казалось, он только сейчас задался этим вопросом. Словно пытался восстановить события, давно скрытые от него дымкой времени. Алекса была уверена в обратном. Он помнит те события слишком хорошо. В ожидании рассказа она покрылась холодным потом.
— Сантос, не надо… — начала она, но Сантос не слушал.
— Он принял меня — на какое-то время. Думал, я могу быть полезен в домашнем хозяйстве.
— Сколько тебе было тогда? Три года?
— Три. Но он ничего не смыслил в детях. Думал, я сумею справляться с заданиями, которые он планировал мне давать. Зверел, когда я оказывался слишком медлителен и неуклюж. Особенно он злился, если был пьян.
— Сантос, что он сделал?
Сантос повернулся к ней, так что шрамов больше видно не было. И все равно она знала — они там. И забыть о них невозможно.
— Пьяный, он курил без конца. И если я попадался под руку или не особо, по его мнению, поторапливался…
Заканчивать ему не требовалось. Алекса поняла.
Ох нет, нет, нет!
Она опять представила шрамы. Круглой формы — именно такие должна оставить дымящаяся сигарета.
— Боже мой! А другой шрам, на руке? — дрожащим голосом спросила она.
— И он тоже, — ответил Сантос. Больше ничего, говорить было не нужно.
Неудивительно, что он не верит в любовь. Никому не доверяет. Как можно верить в то, с чем сам никогда не сталкивался? После предательства людей, которые обязаны стать самыми близкими, Сантос решил, вероятно, что его никто не сможет полюбить.
Мысли ее вернулись к требованию Сантоса выйти за него замуж. Предложением это никак нельзя было назвать. Конечно, язык влюбленных был ему просто неведом.
— И что ты сделал?
— Сбежал при первой возможности. Оказался в детском доме.
— И никому не сказал?
— А что толку? Все осталось в прошлом — я же сбежал.
Бродя по комнате, Сантос собирал свою одежду, приводил ее в порядок. Оставалось только удивляться, что в таком душевном состоянии он на это способен.
— Позднее до меня дошли слухи о его смерти — передозировка. С ним ушло и прошлое. А я начал двигаться вперед.
Сантос двинулся вперед, но шрамы никуда не делись. Шрамы на теле и шрамы в душе. И сколько бы он ни утверждал, что покончил с прошлым, оно преследовало его. Омрачало жизнь, не давало построить отношения, основанные на любви. Но ей он открылся. Рассказал чудовищную историю из своего детства. Не означает ли это, что Сантос начал ей доверять?
