— Чуть-чуть молока, сахара не нужно, — беспечно произнес он.
— Что?
— Ты любишь именно такой кофе. — Он поставил чайник на стол. — Разве я не прав?
— Ты помнишь, какой кофе я люблю?
— Конечно, помню, — ответил он, стоя к ней спиной. — Я многое помню о тебе. Например, твою привычку здороваться по утрам с лошадьми в конюшне, то, как ты таскала у них морковку. Я помню твою манеру отводить волосы с лица, твою красоту.
Джессике показалось, что она ослышалась.
— Красоту? — она фыркнула. — Не смейся надо мной.
— Почему ты решила, что я шучу? — он повернулся и сурово посмотрел на нее. — Разве я не могу говорить подобное всерьез?
— Но ты сказал… — Джессика вспомнила слова Анжелоса, произнесенные семь лет назад, о том, что он не интересуется сопливыми девчонками.
— Я помню свои слова, Джессика, но это не означает, что я слепец или идиот. Я всегда знал, что, когда вырастешь, ты станешь очень красивой. И я не ошибся в предположениях.
— Не льсти мне!
— Никакой лести, — спокойно ответил Анжелос, наполнив кофе одну из чашек, потом взял другую чашку, которую Джессика судорожно сжимала в руке. — Зачем я буду тебе льстить? Ты была хорошенькой девушкой, а теперь ты потрясающе красивая женщина.
Джессика не знала, что ответить. Она всегда считала себя неуклюжим существом, которое никогда не сможет привлечь внимание Анжелоса.
— Откуда ты узнал о том, что Марти играет на скачках?
Анжелос посмотрел на нее так, будто в душе насмехался над ее вопросом.
— Когда я что-то хочу узнать, для меня не существует преград. Я наблюдал за всем, что происходит в этом поместье, с тех пор как уехал отсюда.
— Каким образом? Ты шпионил за нами?
— Мне незачем было шпионить. Я продолжал общаться с Марти после своего отъезда, — сказал он, и она нахмурилась. — Последние два года я редко обменивался с ним новостями, но всегда знал о нем и о тебе.
Он протянул ей чашку с кофе. Джессика хотела взять ее, но внезапно замерла на месте:
— Ты узнавал и обо мне?
— Откуда же мне стало известно о твоей помолвке?
— Я думала, что ты просто увидел кольцо у меня на пальце.
— Нет, я обо всем знал заранее.
— Как ты мог… — резко и манерно выдохнула Джессика. Именно английская манерность в ней всегда сильно раздражала Анжелоса. Сейчас всем своим видом она являла благородную леди, удостоившую презрительным взглядом своего жалкого слугу. — В Англии подобное преследование карается законом!
— Как я мог преследовать тебя, находясь в Греции? — он усмехнулся. — Что за чушь? Ни один судья не возьмется за дело, основанное на подобном глупом обвинении.
