Ей приходилось часто слышать критические высказывания по поводу жестокого обращения с почтовыми лошадьми и разговоры о том, что бедных животных заставляют тащить неимоверно перегруженные дилижансы.
— Представьте себе, — сказал как-то год тому назад один из отцовских приятелей-охотников, — что если лошадь везет экипаж со скоростью восемь миль в час, то ее жизнь продолжается шесть лет. Если десять миль и больше, то лошадь через три года подыхает.
Полковник Мелдон выразил свое сочувствие.
— Что-то надо предпринять по этому поводу.
— Я уже давно об этом говорю, — откликнулся его приятель. — И в «Таймс», и в «Морнинг Пост» поступают бесчисленные письма, но почтовой службе на это наплевать, потому что пассажиры с каждым годом все больше торопятся и хотят ехать быстрее.
— Я надеюсь только на то, что никуда больше не отправлюсь в почтовом дилижансе, — уверенно заявил отец Андрины.
— А я вообще никогда не садился в дилижанс и благодарю за это Бога. Но с увеличением проклятых налогов, которые выдумывает наше правительство, уже близок тот день, когда и мне придется занять место в дилижансе рядом со всякими оборванцами.
Он рассерженно фыркнул и продолжил:
— Вы только представьте себе, что налог на двухколесный экипаж составляет семь фунтов, а на четырехколесный — двадцать один фунт. А к этому еще надо добавить пять фунтов на одну лошадь и девять фунтов надо платить за трех. Это безрассудство! Позор! Безобразие, вот что это такое! А что делает правительство с этими деньгами? Спросите меня, и я вам отвечу. Оно их транжирит!
— Это истинная правда, — поддержал друга полковник Мелдон, — налоги сживают нас со света.
— Лишают последних средств к существованию, — возмущался папин друг, и Андрина хоть и молчала, но мысленно соглашалась с ним.
С каждой милей пути она все больше убеждалась в правильности слов давнего папиного друга о недостатках почтовой службы.
Как бы ей хотелось путешествовать с комфортом в собственном экипаже, как это делали многие состоятельные жители графства Чешир, отправляющиеся в Лондон.
Конечно, у них было чем платить налоги и держать великолепных лошадей, а Андрине предстояло еще долго мучиться по пути в далекую столицу.
Клерк, сидящий напротив нее, заснул и храпом своим заглушал и скрип колес, и стук копыт. Младенец вопил беспрерывно, а фермерша все ближе придвигалась к Андрине, вытесняя ее с сиденья.
Что еще хуже, она беспрерывно поглощала пищу, которую доставала из своей бездонной корзины. Трудно было вообразить, сколько же она взяла с собой в дорогу съестных припасов.
