К такому случаю мы были готовы. Приказ был – не вступать в контакт с жильцами дома, а постараться ускользнуть вслед за Габриэлем. Мы и скатились вслед за ним в долину. Но боль в ноге не давала мне возможности быстро передвигаться, и, отстав от товарищей, я услышал крики и шум погони, и меня объял страх.
«Габриэль!» – крикнул я изо всех сил.
От страха я вообще не понимал, что вокруг происходит. Габриэль немедленно вернулся ко мне, выхватил «маузер» и выстрелил в сторону преследующих нас. Впервые я увидел оружие в его руках. Бегущие за нами замерли в испуге, и так мы смогли уйти в сторону холмов.
На следующий день он появился на первом уроке без тени усталости, весь вычищенный и вылощенный. На перемене я обратился к нему.
«Я бы хотел, чтобы вы назначили мне время для личной беседы» – сказал я, опустив голову.
«Пожалуйста, – сказал он, – приходи сегодня же после обеда».
«Господин Тирош, – сконфуженно сказал я, войдя к нему в комнату, – извините меня, что использовал право встречи с вами для беседы, не связанной со школой».
«Оставь эти формальности»
«Мне бы хотелось, – сказал я с горечью, – поговорить о том, что произошло вчера».
Он не реагировал, ожидая продолжения.
«Господин Тирош, – повысил я голос, главным образом, чтобы поддержать самого себя, – вы уверены в том, что выбрали правильного человека, чтобы присоединить его к «узкому кружку»?
«Полагаю, что да».
«Учитель, – взгляд мой был умоляющим, – ведь мы оба знаем, что, в отличие от большинства моих товарищей по кружку, я не приспособлен к боевым занятиям в поле. Вчера я ощутил это с особенной силой. Почти привел всех нас к настоящей катастрофе».
«В принципе, это не твоя вина».
«Что значит, нет моей вины? Ведь с самого начала я вел себя как ребенок. Закричал от боли, а надо было сжать зубы и не издать ни звука. Вместо того чтобы преодолеть боль и бежать, я сдался ей и отстал от всех вас».
«И, несмотря на все это, ты не виноват, – сказал Габриэль с уверенностью, – напряженность наших полевых занятий слишком велика. В нормальном ритме приучаются к особым трудностям, чтобы боевое действие прошло гладко. Но существующие условия не дают нам необходимого времени. По сути, это плата за учение, которую мы должны заплатить жестокому учителю по имени – «опыт». Понял?»
Ответ не успокоил меня. Я чувствовал, что он старается не касаться того, что унизило меня в собственных глазах. Главным образом, это было то, что мои возможности выполнять возложенные на меня обязанности, были во много раз ниже возможностей моих товарищей.
