3) «Офицер информации может много сделать для того, чтобы информационный документ заслуживал внимания, если в процессе работы над ним он все время будет помнить о цели и назначении документа — короче говоря, если он будет писать его, думая о тех людях, для которых он предназначается» (стр. 52).
Эти рекомендации внешне выглядят довольно убедительно. В самом деле, кому нужна бесполезная информация? Зачем, скажем, посылать в Госдепартамент информацию о новых методах возделывания хлопка в Пакистане? Будет ли «польза» от того, что американская разведка направит информацию в Госдепартамент с изложением выводов, обоснованных объективными фактами, о миролюбивой политике СССР, о его борьбе за мир и за мирное сосуществование?
Если же поглубже вникнуть в смысл рекомендаций автора, то нетрудно увидеть, что в их основе лежит теория (и практика) современной американской реакционной философии прагматизма, отличительной особенностью которой является отождествление практически полезного и выгодного с истинным. Как известно, эта философия есть орудие полного произвола, оправдывающая любые действия и поступки, любую фальсификацию, поскольку она выгодна и полезна «читателям, которым предназначается информация».
Дальнейшие рассуждения автора о значении и достоверности, четкости и ясности информации, с чем нельзя не согласиться, никак не увязываются с трактуемым им с позиций прагматизма критерием «полезности» информации.
Ссылаясь на то, что принципы войны, сформулированные Клаузевицем, оказали благотворное воздействие на развитие американской военной науки, автор предлагает девять собственных принципов информационной работы (стр. 67–76). Все эти принципы, по его мнению, должны иметь широкое распространение и служить руководством для действия. Однако он не раскрывает, как практически эти принципы должны применяться в том или ином случае и какое влияние они оказывают на качество информационной работы. Создается впечатление, что автор сам не уверен в полезности того, что он рекомендует.
Вторая часть книги, называемая «Информационная работа как процесс творческого мышления», по мысли автора, должна представлять собой главный смысл его исследования.
Следуя своему методу, автор, прежде чем перейти к изложению существа вопроса о творческом мышлении, выдвигает ряд положений, которые в известной степени определяют содержание всех его последующих рассуждений и выводов:
1) Взяв «определенное количество фактов, — говорит он, — каждый из которых сам по себе не имеет почти никакого значения, и соединив их вместе, вы получаете достаточно ясную картину» (стр. 80).
