– Да, конечно, – ответил Дружинин, не делая ни малейшей попытки увернуться.
Оля жадно припала к его губам, обхватив руками шею Дружинина, но это продолжалось лишь несколько мгновений – она отпрянула и поплыла прочь. Дружинин нырнул, нагнал ее под водой и снизу обхватил руками, но не увлек за собой в глубину, а развернул и подтолкнул к бортику, и так потихоньку выталкивал Олю из воды, как это делает дельфин с тонущим человеком.
Поднялись на бортик, Оля показала рукой – сюда! – и они оказались в крохотной комнатке с кушеткой. Наверное, массажный кабинет или комната дежурной медсестры. Оля была тиха и податлива. Успела снять верхнюю часть купальника, пока Дружинин освободился от плавок. Оба были возбуждены и сосредоточенно-молчаливы. И оба были голодны.
Сначала Оля постанывала, потом стала вскрикивать. Получалось громко, но они не обращали на это внимания. Дружинину казалось, что он перестал жить. Душа отлетела и помчалась к звездам. Было темно, но совсем не страшно. Звезды приближались и приближались, пока в какой-то миг не вспыхнули совсем ярко, превратившись в океан огня. Душа стремительно рухнула вниз, все обрушилось, и сам Дружинин свалился с кушетки. Он совершенно обессилел и не мог даже приподнять голову.
Безмолвие тянулось вечно. Потом Оля сказала еле слышно:
– Тарзан!
Наверное, это была похвала.
– Я совсем одичал, – признался Дружинин. – Забыл о том, что существуют женщины.
– И все досталось мне, – сказала счастливая Оля.
– Тебе надо отсюда уехать.
– Почему? – удивилась Оля.
– Нельзя в двадцать лет запираться в такую богадельню. Ты сойдешь здесь с ума.
– Я тоже думала, что сойду с ума. Но теперь появился ты.
– Я уеду отсюда.
– Когда? – всполошилась Оля.
– Завтра.
– Ты шутишь?
– Нисколько.
– А когда приедешь снова?
– Не знаю.
Оля вздохнула, опустила вниз руку и с нежностью погладила Дружинину живот.
– Тарзан! – прошептала она мечтательно.
Теперь уж точно не спросит о случившемся в палате Шаповала. Ее это, похоже, совершенно не интересует.
– Дмитрий Григорьевич – это главный, да? – не выдержал Дружинин.
Олина рука замерла на его животе.
– Да, – сказала она со вздохом. – Главный. Самый-самый.
Наверное, очень его боялась.
– Боишься его? – засмеялся Дружинин.
– Если честно – да.
