– Да, и к нему тоже. Так что никакую из версий пока отбрасывать нельзя.
– Ты намекнул Аникину, что мы тоже копаем это дело, параллельно с ним?
– Нет, как мы с вами и договаривались. Всю информацию я ему преподнес как случайно полученную от Крамаренко.
– И правильно сделал, – согласился Удалов. – Ни к чему сейчас языком трепать.
У него были две причины соблюдать осторожность. Странная связь происходящих событий с группой «Антитеррор» волновала и тревожила, и командиру хотелось как-то отстраниться от этого, чтобы «Антитеррор» снова ушел в тень. Это – во-первых. И еще: показывать, что ты что-то знаешь, просто опасно для жизни, доказательством чему – гибель Крамаренко. Это – во-вторых.
– Вот пусть Аникин сам и докапывается, – сказал Удалов.
– А мы?
– Мы в стороне, Андрей. Это не наша работа.
– Вы сами не верите в то, что говорите, Федор Иванович.
– Да, – признался Удалов. – Я говорю так потому, что не знаю, куда двигаться дальше. Мы в тупике. Уперлись в какую-то стену.
– А я знаю, что делать. На беседе с Аникиным случайно додумался. Мы должны выяснить, откуда пришел в «Антитеррор» Крамаренко. Он не был в детском доме, и никто не протыкал его железным прутом.
– Допустим. И что же? – осведомился Удалов.
– Может быть, он – подставка?
– Ты думаешь?
– Ну конечно! Вы представьте: он выходит на нас, выдает нам информацию – и мы начинаем копать. А копаем не там, где надо.
– А где надо?
– Не знаю, – сказал в сердцах Дружинин. – Может, в этом их цель и была! Запутать нас, пустить по ложному следу.
– Если он – подставка, кто-то же его к нам подослал?
– Ясное дело.
– Кто, по-твоему?
– Да тот же Воронцов, к примеру!
– Крамаренко сам рассказал нам о Воронцове, – напомнил Удалов.
– Правильно, – вкрадчивым голосом сказал Дружинин. – Он сказал, что все погибли там, в Африке. Помните? Подразумевалось, что и Воронцов тоже. Может, в этом и была цель Крамаренко? Уверить нас, что Воронцова нет в живых.
– А он жив, – понимающе кивнул Удалов.
– Жив! Вы представляете? И если это так, то во всей этой чертовщине появляется хоть какая-то логика!
Подмосковный пансионат «Антитеррора» охранялся не хуже какого-нибудь правительственного объекта, и незаметно пробраться на его огороженную высоким забором территорию не было ни малейшей возможности. Поэтому Дружинин подал официальный рапорт на имя Удалова с просьбой предоставить ему два выходных дня с правом отдыха в пансионате. Удалов, прочитав рапорт, молча его подписал и даже виду не подал, что все прекрасно понял. Он знал, что мысль эта пришла Андрею с его подачи, и не только не осуждал, а, напротив, от души поддерживал Дружинина, но, как командир и лицо официальное, не имел права говорить об этом прямо.
